Дэвид Юн - Весь мир Фрэнка Ли

Звуки прекрасные – глубокие и неожиданные. Я включаю диктофон. Надеюсь, удастся поймать на запись все. Не я один сижу сейчас с девайсом. Все триста гостей снимают на фото и видео все, что видят. Свадьба Кунг Хе станет самым хорошо задокументированным событием за всю историю этого судна.

Мама сквозь очки для чтения смотрит на телефон – фотографирует папу, который фотографирует меня. Единственное, что выдает папино ранение, – это едва заметная под одеждой повязка. В остальном он ничем не отличается от других нарядно и торжественно одетых гостей.

На свадьбу приехали мамы с папами, древние halmeoni (бабушки) и harabeoji (дедушки), одетые в традиционный ханбок. Есть и спящие младенцы. И маленькие собачки в роскошных колясочках. И маленькие дети, бегающие кругом в дорогой кожаной обуви с блестками. Здесь есть и подростки вроде меня, а также девушки возраста Джо, если, конечно, она уже приехала.

Церемония бракосочетания происходит на корейском, поэтому я понимаю не более пяти процентов сказанного. Я наклоняюсь к папе, и он тихо переводит мне на своем безумном английском:

– Он говорить: «Тело женщины – как церковь, собор. Мужчина – голова, женщина – тело. Внутренность церковь делать ребенок, так называемое непорочное зачатие, Иисус Христос Всемогущий. Он родиться, он умереть, хлынуть кровь, всех осквернять грех».

– Спасибо, пап, – шепчу я и снова сажусь прямо.

Кровь, смерть, грех?! И это свадьба?

Струнный квартет неожиданно начинает играть старый добрый Канон Пахельбеля, и появляются родственники жениха с невестой. Увидев Эллу Чанг, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Джона Лима. Тот снимает Эллу на телефон, положив руку на сердце, как влюбленный англичанин времен королевы Виктории.

Вот и жених. У него точеное лицо, как у актера из популярной К-драмы. Он делает карьеру в североамериканском отделении корпорации Samsung, перепрыгивает должности через одну. Жених подмигивает своим приятелям и что‐то говорит по‐корейски, те хором ему что‐то отвечают, и все начинают хихикать. Я наклоняюсь к папе.

– Жених, он съесть слишком много маленький осьминоги, но он говорить не волноваться, потому что soju убивать их в желудке. Его друзья говорить: «Пей, пей, пей!» Ха-ха!

Обхохочешься.

Струнный квартет начинает играть «Свадебный хор» Вагнера (ничего удивительного), и тут появляется Кунг Хе. Гости начинают кричать по‐корейски: «Брак – это работа!», «Соединим семьи!» и все в том же духе, если верить папе, который мне шепотом переводит. Мы садимся. Мы встаем. Снова садимся. Снова встаем.

Кунг Хе и жених обмениваются быстрым сухим поцелуем. Динь-дон, все! Квартет начинает играть банальный марш Мендельсона. Все гости толпой переходят в большой прохладный зал внутри корабля.

– Как вам свадьба? – спрашиваю я маму с папой.

– Они все хорошо делать, – отвечает мама.

– Красивый свадьба, – добавляет папа.

– Очень скоро ты, – говорит мама.

– Мам!

Мама одергивает вниз края моего пиджака, потом бросает взгляд через мое плечо, и на ее лице появляется выражение крайнего удивления.

– Omona, какой красивый.

Omona означает «боже мой».

Мама совершенно права. Я ловлю взгляд Джо. Ее губы накрашены фиолетовой помадой, глаза подведены черным – Джо просто изысканный гот! Она стоит передо мной в том самом платье.

Джо не просто хорошо выглядит.

Она _________.

A. Сияет.

B. Ослепительна.

C. Сверкает.

D. Блистательна.

E. Просто охрененная.

Мой IQ мгновенно падает до десяти баллов.

– Какого хрена, – шепчу я.

Мама подталкивает меня в сторону Джо:

– Иди.

– Повеселиться вам, – желает папа.

Папа улыбается. Мама улыбается. Я уже не вижу их. Все присутствующие в зале превратились в мутные силуэты вокруг одного столба фиолетового света, и этот свет окружает девуш…

– Фрэнк, – говорит Джо.

– Йо, – отвечаю я.

Она складывает на груди руки и начинает внимательно меня рассматривать.

– Костюм – огонь!

– А ты выглядишь… – Я стараюсь найти правильное слово, но не могу, поэтому к черту все. – Потрясающе.

– Но не чувствую себя потрясающе, – признается она, оглядываясь по сторонам, ее искусно подведенные глаза сияют. – Чувствую себя голой. Это платье… Оно будто кричит: «Си-и-и-иськи!»

– Ха-ха-ха-ха-ха, – говорю я. – Ха-ха-ха! Ха! Ха! Ха-ха! Ха!

Лес силуэтов вокруг озаряется звездами глаз. Все смотрят на нас. То тут, то там появляются улыбки, как у Чеширского Кота. На нас смотрят. Я замечаю родителей Джо. Их одежда, похоже, раз в десять дороже, чем у моих мамы с папой.