Элизабет Страут - И снова Оливия

Как же она рыдала — взахлеб, но в конце концов убрала помаду с губ и подбородка, утерла глаза, оделась и проковыляла в коридор; Бетти вопросительно уставилась на нее, и Оливия знаком показала: рта не раскрывай. Домой они возвращались в молчании.

Стоило им оказаться в доме, как Бетти спросила:

— Просто скажите, с вами все в порядке?

Оливия села в кресло, в котором некогда сиживал Джек.

— Я в норме. Просто все до черта надоело.

— Однако держитесь вы реально хорошо. — Бетти тяжело опустилась в кресло напротив Оливии. — Уж поверьте, у меня бывали пациенты, которые неделями не могли сами принять душ, а вы в первый же день, приехав из больницы, прямиком ломанулись под душ и даже голову вымыли и самостоятельно оттуда выбрались. — Бетти ткнула в Оливию пальцем: — Вы отлично справляетесь!

— Не могли сами помыться? — переспросила Оливия. — После инфаркта?

— Ну да.

— И что ты с ними делала?

— Помогала им, — ответила Бетти. — А вам и помогать-то незачем. Вы даже на мою руку не опираетесь, негодница вы этакая.

Оливия молчала.

— Без разницы, — подытожила она свои размышления. — Мне все равно все жутко надоело.

Когда Халима Бабочка позвонила в дверь, Бетти приветствовала ее с преувеличенным энтузиазмом:

— Привет, привет!

Оливия ее чуть не убила.

— Она идиотка, — сказала она Халиме, когда Бетти удалилась.

— Вы имеете в виду стикер на ее бампере? — спросила Халима.

— Да, именно это я и имею в виду.

Потупившись, Халима водила пальцем по столу, на котором стояла лампа:

— Знаете, когда этого человека выбрали президентом, мой младший брат расплакался. — Халима посмотрела на Оливию. — Он плакал и говорил, что теперь нам придется возвращаться обратно, и мама объясняла ему, что он родился здесь и ему не надо никуда уезжать.

— Боже правый. — Оливия на секунду закрыла глаза. Потом попросила: — Расскажи, каково это, быть тобой.

Халима замялась. Сегодня она была одета в темно-красное платье, на голове темный шарф.

— Между прочим, — сказала Оливия, — та персиковая штуковина, в которой ты приходила на днях, — просто прелесть.

Халима улыбнулась уголком рта:

— А эта вам не нравится?

— Не настолько. Чересчур темная.

Халима сказала Оливии, что у нее четыре сестры и два младших брата, две сестры и один из братьев живут в Миннеаполисе.

— Почему? — спросила Оливия.

И Халима ответила, что им там нравится. Затем поднялась и начала готовить Оливии ужин.

Когда на следующий день Халима Бабочка не появилась — вместо нее пришла Джейн, — Оливия сильно расстроилась. Она спросила у Джейн, куда подевалась сомалийская девушка, но та не знала.

Оливия только и думала, что о Халиме, прикидывая так и эдак, почему девушка не пришла. «Я ей просто не нравлюсь», — решила она, и это огорчило ее, но и рассердило.

На следующее утро, пока Бетти ходила за покупками, Оливия позвонила в отделение медпомощи на дому и спросила, почему Халима не появилась. Ответившая ей женщина сказала, что она не в курсе и составлять расписание не ее обязанность.

— Прекрасно. — Оливия повесила трубку.

На повторный прием к доктору Раболински они снова поехали вместе, Оливия и Бетти, но теперь машину вела Оливия. Накануне она потренировалась, съездив в центр города и обратно, — и тоже под присмотром Бетти.

— Видите? — говорила Бетти. — У вас все получается.

На этот раз Оливия подготовилась и выглядела настолько хорошо, насколько это возможно для расплывшейся старухи с инфарктом за спиной, — надела синий жакет с белой оторочкой, который обнаружила в шкафу, и, встретившись с доктором, не почувствовала к нему почти никакого влечения. Это ее удивило; она заметила также — либо ей только показалось, — что и он уже не так любезен с ней, как прежде.

— Дела у вас идут прекрасно. Больше и добавить нечего, — пожал плечами доктор. — Вы в отличной форме.

— А, скажете тоже.

— Жду вас через месяц, — ответил он. И, уже стоя у двери, обернулся: — Должно быть, вы очень хорошая мать, Оливия.

Оливия подумала, что ослышалась.

— Почему вы так решили? — спросила она, спуская ноги с кушетки.

— Ваш сын так часто навещал вас в больнице и мне звонил дважды, расспрашивал о вашем самочувствии. — Доктор склонил голову набок. — Следовательно, вы наверняка очень хорошая мать.

Оливия пребывала в замешательстве.

— Не знаю, — медленно проговорила она, — насколько это верно.

— Когда оденетесь, зайдите ко мне в кабинет, — велел доктор.