Константин Гирлин - Собрание сочинений. Том I

Скупая мужская слеза задержалась в уголке глаза Сиповича и глухо расшиблась о то самое место, где в лучшие времена вырастали гигантские денежные сталагмиты. Рука Закона творила беспредел: она нащупала карман Сиповича и жадно выпотрошила его, конфисковав все сбережения, которые перешли к нему по наследству от Бухтаревича. Моральное-этическое лицо мира в очередной раз получило удар и воссияло новым фингалом.

Сипович страдал, но жестокий мир отнял у него и эту радость. В минуты скорби, когда сильнейшие из мужчин дрожат сердцами, обращая к светилу щенячьи взоры, Сиповича посетил некто, источающий таинственные ароматы.

Перл творения, Брут Яковлевич считал своим долгом входить во все незапертые помещения страны. С незапамятных времен он курсировал из квартиры в квартиру, прокладывая дорогу аристократически длинным носом. Этот функциональный агрегат был подходящей длины, чтобы без помех елозить им в чужих делах. С неизменным «это я, Брут» он вторгался в чужие владения, обозначаясь в пространстве другой не менее характерной деталью — побитым молью свитером, распространявшим едкие нафталиновые пары. С пылом дикого жеребца Брут Яковлевич погружался на дно внутридомовых интриг, вскрывая тайные переписки и обличия лжецов. Он внимал стенаниям униженных и угнетенных, он сталкивал лбами жен с любовницами, мужей с тещами; родственные души в его присутствии сцеплялись, как уличные коты. Ходил он с двух до шести по Москве, в остальное время — крался. Не будет преувеличением сказать, что при его непосредственном участии дом полнился эфирами ненависти и презрения.

Естественно, дурные наклонности Брута Яковлевича вкупе с физиологическими дефектами (длинным носом) делали его человеком определенно неприятным. Единогласным решением жильцов был издан неофициальный эдикт об изгнании БЯ из дома.

— Это я, Брут. — сказал БЯ, и за этими словами растянулся нафталиновый шлейф.

Сипович вскинул бровь, и она оцарапала потолок. Нередко при виде БЯ у людей появлялись все признаки отравления ядами: рвота, понос, судороги, спутанность сознания и кома — причем, зачастую одновременно.

— Съезжаете? — пропел БЯ, заливаясь соловьем. — Расскажите в деталях.

— Нет.

— А чай у вас есть?

— Нет.

— Может, стул?

— Сломан.

— С другой стороны, можно и на ковре посидеть.

— Клопы.

— Я могу постоять.

— Сквозняк.

БЯ встретил сопротивление, к которому был готов. Таково было бремя человеческое, что его оскорбляли, били, его унижали и даже устраивали настоящую травлю, но волю его сломать еще никому не удавалось. Он побеждал лучших из лучших.

— Что-то произошло, не так ли? Поговорите со мной, — умоляюще промурлыкал он.

Сипович мыслил стремительно. У него возникла идея монетизировать дальнейшую беседу, установив свой тариф. Благоухание пятитысячных купюр проникло на закрытую территорию нафталинового чистилища.

— Я переезжаю, — сказал он, активно сигналя глазами.

— И это все? — БЯ не верил своим ушам. Душа его имела особые рецепторы, которые распознавали дурно пахнущие истории с точностью до нескольких метров.

— Купите квартиру, — сказал Сипович, открывая торги.

— У меня уже есть квартира.

— Где одна, там и две.

— Зачем мне две?

— У вас примитивное мышление. Распахиваете двери пошире, запускаете десятков пять гастарбайтеров — и вот вы царь нелегалов. В Узбекистане установят ваш памятник. А вы знай себе машете скипетром туда-сюда, не жизнь — сказка.

БЯ представил свои бронзовые копии, разбросанные по ташкентским площадям, и картинка ему понравилась.

— Могу я посмотреть документы на квартиру? — деловито поинтересовался будущий царь.

— Вы еще потребуйте от меня брачный договор! Вы что, дикарь? С такими замашками жить вам в коробке из-под холодильника. Русский человек верит на слово, потому что честное слово выше всяких печатей. У меня миллиард в банке. Для меня, внебрачного сына князя Монако, деньги второстепенны. Просто хочется сделать что-нибудь хорошее. Отдам квартиру как родному брату — двадцать миллионов.

Цифра лишила БЯ дара речи, нули стиснули его плотным кольцом и дружно отправили в нокаут. Для однокомнатной квартиры площадью в 20 квадратов цена не то что кусалась, она вгрызалась и рвала на куски.

— Не многовато ли? — проблеял БЯ, выкашливая последние эмоции.

— Что вы понимаете в недвижимости!

— Дам пятьсот рублей.

— Надеюсь, не мелочью? Жестокий человек — но я вас люблю. Беру калькулятор и жму на минус. Отсчитывайте, пока я не передумал, и я вам что-нибудь где-нибудь подпишу.