Марк Хелприн - Париж в настоящем времени

– А что, если, – предположил Вайсенбергер, – там был четвертый?

– Бритва Оккама, – сказал Дювалье. – Каковы шансы?

– Бритва Оккама, – ответил Арно, – недостаточно остра, чтобы исключить их. И каковы описания предполагаемого немца?

– Я опросил двоих свидетелей, гулявших по Лебяжьему острову, и считаю, что они совершенно непричастны. Мужчина – учитель геометрии в старших классах, а его жена – продавщица в супермаркете. Они утверждают, наш парень похож на Жерара Депардье, только он не толст, как бегемот, у него нос не приплюснутый, как лопатка, а волосы короче и темнее.

– Так чем же он похож на Жерара Депардье?

– Я так и спросил. И они сказали: «О, на молодого Жерара Депардье, когда ему было лет двадцать–двадцать пять, после того как он покрасился в блондина». Но этому парню около пятидесяти. Женщина сказала, что он как будто находился в состоянии шока. При них он ничего не говорил, так что у нас нет новых сведений о его языке или национальности.

– Когда доставят записи с камер?

– Как только соберут и отформатируют, мы получим все, что доступно по обе стороны реки вниз по течению вплоть до поворота на север.

– А мост? Как насчет моста и прилегающих к нему улиц?

– Там камеры не работают уже почти два месяца. Молния ударила в августе.

– А починить нельзя было?

– Денег нет. Прямо страна третьего мира.

– Дювалье, третий мир скоро обгонит нас, и не потому, что они там такие резвые, а потому, что мы пятимся вприпрыжку. Тебя не в честь Папы Дока назвали?

– Нет.

– Бэби Дока? [40] Франсуа Дювалье , тж. Папа Док (1907–1971) – гаитянский врач, государственный деятель; диктатор, бессменный президент Гаити с 1957 г. до своей смерти. После смерти Франсуа Дювалье в 1971 г. к власти пришел его 19-летний сын Жан Клод Дювалье – Бэби Док (1951–2014). Он продолжал традиции правления своего отца, однако, не имея его энергии и проницательности, не сумел удержать власть и был смещен в 1986 г., после чего бежал во Францию.

– Надеюсь, что нет.

Он заметно нервничал, этот Рашид Бельгази, воспроизводя заново свой рассказ. Они сидели на крыше, покинув квартиру матери Рашида не только для того, чтобы она не вмешивалась в допрос, но и потому, что в квартире нестерпимо воняло.

– Как я уже им сказал, мы шли к станции, когда он набросился на нас на мосту, из ниоткуда. Мы ходили в «Комеди Франсез», потом поужинали и шли домой. Нам пришлось пехом переть до вокзала Монпарнас, потому что не хватало бабок на метро.

Детективы остолбенели и ненадолго утратили дар речи, потом Дювалье спросил:

– Вы ходили в «Комеди Франсез»?

– Ага. Мы часто туда ходим.

– Правда?

– Ну да.

– И что же вы смотрели? – поинтересовался Арно.

– Не помню название.

– Ты не помнишь названия пьесы, которую смотрел два дня назад?

– Какой пьесы?

– О которой я тебя спросил.

– Там не показывают никаких пьес, – сказал Рашид Арно, будто разговаривал с идиотом. И заржал.

– И все-таки, – подсказал Дювалье, – что ты смотрел: Мольера, Расина?..

– Кого?

– Что ты там смотрел?

– Порнушку. Кино.

– В «Комеди Франсез»?

– Ага.

– А где находится «Комеди Франсез»?

– В переулке на Пигаль. Там вывески нет, киношки потому что грязные.

– Ладно-ладно, а называлось-то как?

– В порнухе название не важно, – авторитетно сказал «профессор» Рашид Бельгази.

– Мы должны все проверить. О чем там, перескажи содержание.

– Содержание? Цыпочка едет на тропический курорт, и все ее имеют, даже бабы, даже в самолете.

– В самолете? Залетные, значит.

– Не понял.

– Забей. Расскажи, есть ли там деталь, которая тебе запомнилась больше всего.

Рашид засмеялся.

– Есть! – сказал он. – Такое не забудешь. Она заходит в хижину на тропическом острове и трахается с парнем, но в окно видно верхушку Триумфальной арки, засыпанную снегом. Никто, кроме меня, не заметил, кажется, потому что когда я заорал, они сказали мне заткнуться.

– Дювалье, – сказал Арно, – ты осознаешь, что тебе придется просмотреть этот фильмец.

– Вместе пойдем. Может, устроим закрытый показ в «Комеди Франсез».

Рашид досказывал остатки своей истории.

– Опиши того парня, – велел ему Арно.

– Он был очень высокий, грузный, бритый, усатый. Он кричал по-немецки.

– Ты знаешь немецкий?

– Нет, но узнать могу.

– Ты сказал, он кричал расистские оскорбления. По-немецки?

Рашид кивнул.

– А как ты это понял?

– Arabische Schweinen [41] Арабские свиньи (нем.) . . По-моему, это что-то расистское.