Марк Хелприн - Солдат великой войны

Mark Helprin

A Soldier of The Great War

Copyright © 1991 by Mark Helprin.

All rights reserved.

© Вебер В., перевод на русский язык, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Во второй половине дня девятого августа 1964 года Рим спал под ярким солнцем, слепящим колесом катившимся над его крышами, низкими холмами, золочеными куполами. Город застыл, разве что у нескольких сосен чуть качались кроны, в синем небе плыло одно заблудившееся облачко, да одинокий старик спешил пересечь парк Виллы Боргезе. Хромал по дорожкам, выложенным камнем, постукивал тростью на каждом шагу, пересекая хитросплетения солнечного света и тени, которые ложились ему под ноги золотистыми кружевами.

Пышные седые волосы Алессандро Джулиани — высокого, с прямой спиной — падали на плечи и плыли над его головой, точно пенный гребень волны. Возможно, потому, что он давно жил без семьи, в одиночестве, олени в заповеднике, а иногда и в лесу позволяли ему погладить их пятнистые бока и даже морды. И на горячих терракотовых полах в садах на крыше, и в других, самых разных местах, пусть это и может показаться случайностью, голуби садились ему на руки. Смотрели на него круглыми серыми глазами, а потом улетали, женственно шелестя крыльями. Зрелище это он находил прекрасным не только за изысканность и грациозность, но и за звук, плавно переходящий в полнейшую тишину.

Спеша по парку Виллы Боргезе, он чувствовал, как бурлит кровь, а пот щиплет глаза. Он шел по длинным зеленым тоннелям, птицы распевали на разные голоса при его приближении, но замолкали, когда он проходил под ними, словно он притягивал и вбирал в себя их гипнотический щебет, будто океанская волна, вливающаяся в устье реки. Седовласый, с густыми, тоже седыми усами, Алессандро Джулиани мог бы сойти за англичанина, если бы не кремовый костюм определенно римского покроя и тонкая бамбуковая трость, никак англичанину не соответствующая. Торопливо, со срывающимся дыханием, постукивая тростью, он вышел из парка Виллы Боргезе на длинную широкую дорогу, которая поднималась на холм. С обеих сторон к ней подступал ряд умиротворенно застывших зданий, от чьих черепичных крыш солнечные лучи отражались в разные стороны, словно вода, падающая с высоты на камни.

Посмотрев вверх, он увидел бы ангелов света, танцующих над сверкающими черепичными крышами — в завихрениях, блуждающих огоньках, золотистых клубах, — но голову он не поднимал, сосредоточившись на одном: добраться до конца дороги к тому месту, где он сможет сесть на троллейбус, который к вечеру увезет его далеко-далеко в сельскую местность. Он в любом случае сказал бы, что лучше добраться до конца пути, чем увидеть ангелов, потому что их он видел уже много раз. Их лица сияли на картинах, их голоса звучали в долгих и проникновенных ариях, они спускались с небес, чтобы забрать тела и души детей. Они пели с ветвей деревьев, резвились в прибое и горных речках, вдохновляли танцующих, присутствовали в правильных и святых сочетаниях слов в поэзии. Поднимаясь на холм, он думал не об ангелах и их появлении в этом мире, а о троллейбусе, последнем, который в воскресенье идет из Рима этим маршрутом. Алессандро боялся на него опоздать.

Дорога поднималась на вершину практически по прямой, а спускалась уже зигзагом, причем, в отличие от многих других горных дорог, на поворотах располагались чашевидные фонтаны. Зигзаги также соединялись вырубленными в скале ступенями, и Алессандро Джулиани спускался быстро и не обращая внимания на боль. Постукивал тростью по каждой ступеньке, отчасти празднуя, отчасти противодействуя, отчасти используя их как метроном, потому что давным-давно обнаружил: чтобы победить боль, надо отделить ее от времени, самого надежного союзника боли. Чем ниже он спускался, тем легче ему шагалось, и когда до перекрестка, где он намеревался сесть на троллейбус, оставалось совсем ничего, Алессандро оказался в заросшем зеленью овраге с десятью пологими пролетами ступенек и площадками между ними. Сквозь переплетенные кроны деревьев, образующих длинную темную галерею, через равные интервалы разрываемую слепящим солнцем, он видел бледный круг света, к которому и держал путь.

Подходя ближе, он знал, спасибо откинутому синему навесу, что кафе, предназначенное исключительно для тех, кто ждет самый удивительный в Италии троллейбус, открыто, в отличие от едва ли не всех подобных заведений Рима.