Коллектив авторов - Посиделки на Дмитровке. Выпуск 7

И вдруг рядом садится молодой мужчина в спортивном костюме, вид домашний, едет, видимо, с дачи. Он улыбается: «Приятного аппетита!» Какое счастье! Я тут же вынимаю лепешку, вернее, то, что осталось от нее, и радушно говорю: «Пробуйте!» Он отламывает маленький кусочек, закатывает глаза, мы улыбаемся друг другу. И он сразу лезет в рюкзак. В руках у него появляется непочатая бутылка коньяка, которую он дарит мне: «Вы меня угостили…»

Я развожу руками, мы продолжаем улыбаться друг другу, и оба остаемся чрезвычайно довольны.

Сад камней

В Музее искусства народов Востока примкнул к небольшой экскурсии. Это было в японском зале. Аскетический японский интерьер, тайны сада камней — обо всем этом экскурсовод рассказывала со знанием дела, вдохновенно, увлеченно. Иду вместе с группой.

Но вдруг гид замолчала, посмотрела на меня поверх голов и бесстрастно, без всякого выражения, но все же с каким-то внутренним значением сказала:

— Вы слушаете…

Никто даже не повернулся в мою сторону. Ее реплика как бы подразумевалась и никого не удивила. А я на мгновение опешил: что случилось? В группе пять-шесть человек, никому вроде не мешал, стоя за их спинами. И вдруг догадался: я просто здесь лишний! Экскурсия частная, возможно, корпоративная, платная, примкнув, я нарушил какие-то условия. Стало неудобно, будто что-то украл. Я пробормотал что-то невнятно-извинительное, немедленно покинул группу и от растерянности пробежался глазами по другим стендам, делая вид, что по ошибке оказался рядом со слушателями. Все это время экскурсовод молчала. В небольшом зале повисла тягостная тишина. Продолжила рассказ она только тогда, когда я демонстративно внимательно стал рассматривать какую-то случайную витрину. Теперь я был для группы безопасен.

Пришли новые времена, все стало коммерцией — это понятно. И все же что-то здесь не так. Поэт читает стихи избранному кругу знакомых. Заглядывает новый человек и тут же закрывает дверь — ошибся, не туда попал. Поэт думает про себя: какая досада! Он так был бы благодарен новому посетителю. А если (другой вариант) — входит и остается? Поэт одаривает его улыбкой. Он радуется! У него поднимается настроение! Еще один слушатель!

А вот теперь поэт говорит по-другому. Он говорит: «Пошел вон!» Но, может, так и должно быть? Эти новые правила жизни, к ним все же надо привыкнуть.

«А их-то за что?»

Разговорчивый попался сосед по купе. Бывший шофер, сейчас пенсионер. Меня называл «Владимирович», имя, видимо, ему давалось с трудом. Время от времени предупреждал: «Я, Владимирович, вообще-то плохо в этом разбираюсь, я свои учебники под мостом скурил». На каждое слово у него находилась история, и по каждому случаю было свое мнение.

— Порезали свиней, чума была, нет теперь хозяйства. Из другой области стали свинину привозить. Дороже продают.

— А когда чума кончилась — восстановили?

— У нас всегда чума.

— Южный поток, Северный… А на что? У меня что — пенсия от этого больше стала?

— Я у Вяхирева работал, когда он ушел из Газпрома. Говорил: «Мы в свое время газ берегли, не тратили так. Ведь люди будут и после нас жить». За руку здоровался.

— У меня на даче десять соток. Капуста, помидоры, огурцы — все свое. Приходят талибы, спрашивают: «Не надо помочь?»

— Какие талибы?

— А те, что приезжают из южных республик. Я их всех талибами называю. Моя жена очень их не любит. А я ничего, мне нравятся. Приглашаю посидеть, чайку попить, поговорить о жизни. А жена после этого из тех чашек не пьет.

— Народная примета: дождь пошел — асфальт класть будут.

— Мать-одноночка.

— Смотрю иногда на людей и думаю: глухому все складно.

Любимое выражение: «Сто пудов!» В смысле — «Точно так», «Честное слово!» Оно недавно вошло в обиход, и так же быстро исчезло (как, например, «Не смешите мои тапочки» или «Мне это фиолетово»). Но мой сосед успел его ухватить.

— Куда ни посмотришь — чиновник-депутат, депутат-чиновник. Сто пудов! Было сто чиновников на тысячу человек, сейчас тысячу чиновников на сто человек. У нас одна цветочница в депутаты подалась. Клумбами раньше заведовала. Как-то собрала подписи, ее зарегистрировали. Я говорю ей: «Куда ты лезешь, дура? Ты что, в законах разбираешься?» Она обижается: «А председатель, вон, сыну за миллион свадьбу справил. Чем я хуже?» Не прошла… А чего обижалась? Я же по-хорошему ее отговаривал.

— Когда лучше было? Раньше. Ждешь квартиру — получишь. Собираешься в отпуск — вот тебе путевка. Праздник — все радуются. Подарки, премии. Кому их сейчас дают — эти подарки? Может, кому-то — не знаю. Нам на 7 ноября замшевые куртки выдали, мы в них проходили по Красной площади. Я тогда в ремесленном учился, колонна называлась красиво: «Трудовые резервы». Ждут, значит, тебя. Позовут. Я-то на пенсии, но чему-то могу научить. Прости, Владимыч, не жалуюсь, но что никому не нужен — точно.