Хэрриет Эванс - Дикие цветы

— Я… я, должно быть, спал.

— Конечно, ты спал, но, даже несмотря на весь шум, который ты обычно производишь, я была уверена, что ты…

— Неужели она была так больна? — Он уставился на подоконник высоко над кроватью Черри, где сидел его мишка.

— Конечно, была. У нее кожа посинела. Шрапнель попала ей в ногу. — Руби не отличалась сентиментальностью. — Они отрезали ее прошлой ночью, и это была последняя надежда. Сестра сказала, что она умерла во время операции. — Руби с удовлетворением покачала головой. — Сердце остановилось.

Колин, толстый нытик, лежавший с другой стороны от Руби, быстро заморгал:

— Заткнись, Руби!

— Пожалуй, это даже к лучшему, — продолжала мудрая не по годам Руби. — Куда бы она делась?

— Я сказал, заткнись, Руби, иначе сердце остановится у тебя! — сказал Колин яростно. — Просто заткнись!

— Но ведь это правда! — Руби заговорщически повернулась к Энту. — Никто так и не пришел за ней, верно? Никто ее не навестил. — Внезапно она умолкла. — Я имею в виду…

Энт снова откинулся на подушку, отвернувшись от нее. Он редко бывал груб, его мать умела прививать отличные манеры, но он больше не мог заставить себя слушать.

— Прости, Энт, — сказала она. — Я просто сказала это, потому что она… Прости.

Прости.

Вдруг двери в конце длинной комнаты с грохотом распахнулись. Кое-кто из детей поднял глаза, но Энт впервые-нет. Он услышал приближающиеся шаги. Его израненная нога снова заныла от того, что он пошевелился — корки саднило каждый раз, когда его поврежденная кожа натягивалась под грубыми простынями, — ион почувствовал, как один из струпьев раскрылся. Шаги стали громче. Он улыбнулся, когда мимо процокала каблуками сестра Эйлин, а за ней — незнакомая дама в серой куртке. Они обе подошли к кровати в дальнем конце комнаты.

— Джон? — сказала сестра ледяным голосом. — Миссис Хейверс здесь, чтобы отвезти тебя в новый красивый дом. Садись, дорогой. Нет, нет, будь добр, не плачь. Давай-ка одевайся.

Никто не придет за ним. Теперь он понимал это, даже если другие не понимали.

Папу убили всего на второй месяц войны. Из-за того, что не было боев и никто не умирал, люди начали называть события сороковых годов Фальшивой войной, отчего Энту стало странным образом легче — только Филип Уайлд умер по-настоящему , когда его самолет сгорел во время учебного полета в Ньюквее, только его отец, инженер и авиационный штурман, погиб на месте.

— Филип Уайлд был героем, — сказал представитель Королевских военно-воздушных сил Великобритании, наведавшись к ним, чтобы сообщить о случившемся. — Не волнуйтесь, он не страдал — он так и не понял, что происходит.

Мама и Энт даже смеялись над этими словами, когда вояка ушел.

— Уж я бы точно сообразила, что происходит, если бы мой самолет превратился в огненный шар, — острила мать, закуривая и вливая в себя остатки джина.

Смеяться над случившимся было ужасно некрасиво, но они все равно это делали-капеллан КВВВ, пришедший на следующий день, сказал, что всему виной шок.

— Вот черт, и я! — вторил матери Энт, обхватив руками колени. Он не мог перестать смеяться, он захлебывался весельем, он просто булькал от хохота. — Уж я-то бы отлично понял, если бы сгорел живьем!

— Не чертыхайся, милый!

И даже глядя, как умирает его мать; даже видя лужицу рвоты, оставленную чистеньким до скрипа новичком-добровольцем Группы противовоздушной обороны [37] Группа противовоздушной обороны (Air Raid Precautions) — добровольческая организация, созданная в период Второй мировой войны для защиты мирного населения Великобритании от воздушных налетов. , который взялся за него первым, бросив мать позади-половина ее тела была оторвана; даже когда они вытягивали его из-под груд кирпичей, труб и тряпок, развевающихся на летнем ветру, — жалких остатков того, что некогда было домом его семьи, Энт не мог перестать шептать: «Уж я-то бы отлично понял, если бы сгорел живьем!» Он был уверен, что ему просто необходимо продолжать говорить это, продолжать шутить-мама ненавидела серьезных людей. Да, одна из медсестер ударила его на следующий день, и он понял, что не должен говорить это вслух. Да, они пришли к нему и сказали, что он пропустил ее похороны, и он начал задаваться вопросом, правда ли это, что она не вернется. Но только когда умерла Черри, он впервые понял по-настоящему: все, что он видел той ночью, было взаправду, это — его жизнь, не морок, не фантазии с картинок, из детских выдумок или кошмаров.