Хэрриет Эванс - Дикие цветы

Прошел месяц с тех пор, как он прибыл в больницу, и июль уже почти уступил место августу, когда ему впервые приснилась мама и их маленький домик с красной дверью в Камдене [38] Район Лондона. . Во сне он видел ее идущей из крохотного садика — все еще смеющейся над чем-то, и чей-то голос, ясно и твердо, сказал ему: «Дома больше нет. Ее нет. Отца нет. Отныне ты сам по себе». Потом эта сцена и люди, участвующие в ней, пропали, распались, как кусочки магнитного театра, который родители подарили ему на Рождество в прошлом году. Фасад дома, персонажи на сцене, декорации — стены гостиной с фотографиями и радио — все это исчезло, умчалось в никуда, как бумага на ветру. Годы спустя, уже взрослым, он вспоминал об этом осознании как о худшем моменте своей жизни. Часто он думал, что все его несчастья проистекали именно из этих горестных дней — тьма ждала его и, заполучив однажды, уже не желала отпускать. До самого конца своей жизни он боялся темноты.

А потом однажды пришла она.

Энт сидел и читал книгу о затерянных сокровищах Центральной Африки, лениво ковыряя корки на ногах- доктора грозились связать ему руки, чтобы он не делал этого, и не понимали, не желали понимать, почему он продолжал и почему получал такое удовольствие, глядя на то, как струпья вырастают вновь и вновь. В окне над головой Энта громко жужжала синяя мясная муха. Он мог слышать детей, играющих на улице-тех, кто уже достаточно выздоровел, чтобы играть. Забавы были тихими, не похожими на ту уличную возню, которую устраивали дети у его дома.

Стояло лето. Интересно, чем занимались его друзья? Он не знал, чем можно заниматься летом, когда идет война. Забавно, если задуматься. Энт снова попытался улыбнуться, но не смог.

К тому времени он испытывал облегчение каждый раз, когда раздавались шаги и оказывалось, что пришли не за ним. Лучше уж было страдать, чем рассчитывать на что-то большее. Вот почему Энт превратил свое лицо в маску безразличия, думая, как гордилась бы им мама, и улыбнулся женщине, идущей по коридору. Женщина была одета в разнообразные оттенки коричневого и черного — коричневые ботинки, блузка с высоким воротом и длинная коричневая шелковая юбка в складку — все увенчано замысловатым бархатным жакетом с узором в виде павлиньих перьев.

Когда незнакомка наклонилась к нему, Энт как раз лениво размышлял, как она умудряется таскать на себе такую кучу одежды в эту жару. Он кивнул ей, и кончик ее носа дернулся. Нос у нее был длинный, слегка загнутый книзу, волосы растрепались, а тонкие, красные, словно обваренные руки порхали вокруг так, словно не были никак связаны с телом. Но ее глаза — вот что по-настоящему привлекло его внимание. Темно-зеленые, красивые, выразительные и полные жизни, они сверкали, когда она говорила, и смотрели на него так проницательно, что заставляли забыть и про длинный крючковатый нос, и про странную, слегка неряшливую одежду. Она разговаривала с ним, ее рот шевелился, и оттуда вылетали какие-то звуки…

— Дорогой Энт, я очень рада, что нашла тебя и что ты цел. — Оказалось, она крепко сжимает его руку, а медсестра кивает.

Энт слишком удивился, чтобы ответить. Он был уверен, что что-то в ней кажется ему знакомым, но его сломанный мозг никак не мог понять, что же это. Ее глаза непрерывно вращались в глазницах, когда она улыбалась — выглядело это так, словно она пытается околдовать его.

— Извини, что оставила тебя здесь надолго. Возникли сложности с возвращением. В итоге мне пришлось сесть на поезд в Баcру и ждать корабля в Англию. Временами было непросто, — сказала она бодро, словно рассказывала о прогулке в парке. — Но все-таки мы сюда добрались!

Она присела на кровать, убирая за ухо прядь каштановых волос.

— Интересно, — сказала она, кивая на книгу. — «Перстень Царицы Савской» . Генри Райдер Хаггард [39] Генри Райдер Хаггард (1856–1925) — классик британской и мировой приключенческой литературы. «Перстень Царицы Савской» — один из его многочисленных романов, посвященный поиску затерянных царств и сокровищ Центральной Африки. . Замечательно, просто замечательно. Скажи-ка, ты любишь истории о приключениях?

Он молчал.

— Энтони отлично читает и очень любит книги, — сказала сестра. — А теперь, Энтони, поздоровайся со своей тетей.

Комок пульсирующей боли забился у Энта в черепе. Леди — которая выглядела, как ему теперь казалось, немного похожей на пеликана, что он видел в зоопарке, долговязая, с длинными руками, вся какая-то сложившаяся, — просто улыбнулась. Она поставила сверток из мятой коричневой бумаги на кровать рядом с ним.