Хэрриет Эванс - Дикие цветы

Старый деревянный дом не удерживал тепло, и Мадс страдала. Вечерами было все еще очень холодно, и над заливом ярко сверкали звезды. К концу их пребывания в Боски растущая луна рано восходила над морем и долго висела перед домом, а ее белоснежный свет устилал зубчатой дорожкой морскую гладь. Дни стояли тихие и мирные, но, когда Мадс вставала ночью — а она делала это часто, — дом сотрясал шум мощных весенних приливов, с грубой силой терзающих берег.

В те дни они могли ходить на пляж только во время отлива. Но это и к лучшему: врачи сказали, что два ее малыша могут появиться на свет в любое время. Медики не могли точно измерить время их пребывания в животе Мадс и поэтому не были уверены, когда именно они появятся на свет. В любом случае покорять пески ей не рекомендовалось. Так что они оставались дома, ожидая окончания лондонского строительства и рождения таких желанных детей.

— Разве это не странно, что весной здесь все совсем по-другому? Как будто совсем другой дом, — сказала она Бену в их последний здесь вечер, когда они сидели в уютной, отделанной деревом кухне-гостиной, глядя на залив и нависающую над ним луну. Она ерзала в своем кресле, пытаясь освободить еще немножко места для пасты. У нее никак не получалось устроиться — одна упрямая ножка настойчиво колотила ее по ребрам, будто пытаясь устроить побег.

— Да, — сказал Бен. — Когда я был маленьким, мы приезжали сюда на Пасху. Это и правда было странно. До сих пор помню те дни. Свежая зеленая трава, цветы и все остальное.

— Когда это было? Я не знала, что вы бывали здесь на Пасху.

Он улыбнулся ей.

— Разве ты не вела дневник с точными датами всех наших приездов сюда?

Мадс шлепнула по выпирающей из живота пяточке, и он рассмеялся, но она горячо проговорила:

— Не надо дразнить меня этим. Я просто люблю порядок. И все было совсем не так.

Бен взял ее за руку, все еще улыбаясь, и погладил ее.

— Все именно так — за это я тебя и люблю так сильно.

Он поцеловал ее руку, потом притянул к себе кресло и положил ладони на ее огромный живот.

— Один из них пинается. Вот ножка, прямо здесь.

— Привет. Это папа, — сказал Бен ее животу. — Хватит пинать нашу маму. Я могу научить тебя карате, когда ты родишься. Если хочешь, мы даже вместе посмотрим « Малыш-каратист » [218] Американский боевик 1984 г. . Ну а пока сиди тихо и будь спокоен. Не стоит брать пример с мамы. — Он посмотрел на нее с озорством во взгляде.

Руки мужа все еще лежали на ней. Она крепко прижала их к своему животу.

— Бен… Мне страшно.

— Я знаю, — сказал он, глядя на ее живот. — Знаю, что ты боишься. Дело и правда важное — как-никак близнецы. — Он потер лицо и теперь очень походил на Алтею — та же смесь ужаса и вымученной радости на лице. — Но у нас теперь есть деньги. Мы больше не нищие студенты, питающиеся консервированными бобами. Мы можем позволить себе обратиться за помощью. Няня. Няни…

— Нет, — сказала она, тряхнув гривой, как чудовище в сказке — ее волосы становились все гуще и все ярче блестели с каждым днем беременности. — Я уже говорила. Я не хочу нянек. Я хочу заботиться о них сама. И я не дура и понимаю, что это будет сложно. Но я… Я никогда не знала своей мамы. Мне было два. Я знаю, что ее звали Сюзанна и она родом из Уэртинга, и была замужем за отцом шесть лет, прежде чем умерла, рожая еще одного ребенка… — Ее губы задрожали — в последнее время она только и думала, что о своей матери. Она ничего не помнила о ней, кроме смутного образа крошечной фигуры с длинными волосами, жесткими тонкими пальцами и легкого запаха сирени. Вещей на память тоже не осталось, за исключением нескольких вежливых коротких писем, написанных тете Джулии, которые потом унаследовала Мадс (« Дорогая Джулия. Спасибо за Ваше письмо. Я рада слышать, что в Сиднее все хорошо. У нас тоже все в порядке. Йен здоров. Твою племянницу зовут Мадлен Энн. Она очень хорошая. Я прилагаю фотографию. Будем рады увидеться летом. С любовью, Сюзанна» ), и причудливой фотографии шестидесятых годов со свадьбы ее родителей: аккуратная, застенчивая мать в кружевном свадебном платье робко улыбается в камеру, а отец бесстрастно взирает в объектив из-за стекол очков в роговой оправе. — У наших детей будут любящие мама и папа. Зачем им люди, которые делают это за деньги?

— Я все понимаю, и ты знаешь это, — кивнул Бен, и она уловила нервозность в его голосе. — Но меня не будет рядом, я буду снимать эту вещь про ирландского священника и уеду в Пайнвуд [219] Британская киностудия. , а тебе понадобится помощь…