Хэрриет Эванс - Дикие цветы

— Кто здесь? — сказал он. — Ладно, давайте выпьем.

Он открыл шампанское, которое заранее охладил в ведерке со льдом, и разлил в пять бокалов, как всегда одной рукой, держа бутылку у основания — дети раньше находили это крайне впечатляющим. Они произнесли: «За Джулию». Тони и Мадс чокнулись первыми, улыбаясь друг другу. Потом чокнулись все, и Алтея закатила глаза, но ничего не сказала.

— Ей бы все это понравилось, Тони, — сказала Мадс и поцеловала в щеку сначала его, потом Бена. — Она была бы очень рада, если бы видела нас сейчас.

Но отец Корд смотрел на море и, похоже, не слышал ее.

На ужин подали рыбный пирог и еще вина. Алтея пила и почти не говорила, Тони тоже молчал и часто подливал себе в бокал: произошедшее днем не шло у него из головы. Мадс выглядела грустной и подавленной. Только Корд и Бен поддерживали оживление за столом. Бен рассказывал про знакомых голливудских знаменитостей, про актера боевиков (выпивали вместе) — он носил парик, который наполовину съехал с его головы во время съемок, и никто ему ничего не сказал. Бен обнимал себя, когда смеялся, и иногда потирал лицо тем же милым движением, что и всегда. От его историй смеялась и Корд, в ответ рассказывая о своих путешествиях — не то что бы они были примечательны, но Бен хотел узнать о них, пусть даже Алтея почти сразу заскучала. «Мы в порядке, мама, — хотела сказать Корд. — Посмотри на своих детей, мы неплохо справляемся. Совсем неплохо» .

Придя после ужина в спальню, она легла на свою половину кровати и лежала очень тихо, прислушиваясь, как ресницы шуршат о подушку и как стук сердца отдается в матрасе. Она представляла, что бы сказал Джей, если бы увидел их всех вместе. Вот бы кто-то чужой смог оценить все увиденное и услышанное, потому что у нее самой это больше не получалось. В тишине своих мыслей Корд поняла, что, как и в прошлую ночь, слышит из соседней комнаты Бена и Мадс. Ритмичный скрип кровати сменился вздохом облегчения, изданным ее братом, и взволнованным бормотанием Мадс. Потом стало тихо.

Корд попыталась уснуть, но очень долго ей это не удавалось.

К концу третьего дня в Боски Корд почувствовала, что в ней снова нарастает злость. Алтея терпеливо продолжала репетировать «Гамлета», но Тони, казалось, не желал понимать, что она не участвует в его постановке. Когда она в очередной раз говорила: «Тебе следует сказать об этом Дэлии на репетиции», он пропускал ее слова мимо ушей и отвечал: «Давай-ка повторим эту сцену с начала». Впервые в жизни Корд увидела свою мать такой — сдавшейся, смирившейся, идущей по пути наименьшего сопротивления, и зрелище ей не понравилось.

— Ну все, хватит на сегодня, мой принц, — заявила Алтея, когда пришло время пить чай, и посмотрелась в маленькое зеркало, висящее на одной из деревянных перекладин. Корд заметила, что зеркала теперь развесили повсюду. — Сегодня я успела побывать и Офелией, и Гертрудой, а это слишком для любой женщины. Давайте выпьем!

— Я бы очень хотел прогуляться, пока не стемнело, — сказал Тони, откладывая в сторону текст пьесы и потирая затылок. Корд заметила, что он совсем недавно постригся. От постоянных потираний волосы на его затылке растрепались, напоминая собой серо-коричневый утиный хвост, что было почти забавно.

— Дорогой, стемнеет с минуты на минуту. К тому же скоро вернутся Бен и Мадс, и тогда мы поужинаем, — возразила Алтея. Корд знала, что на самом деле мать имеет в виду, что сможет беспрепятственно напиться. — Прошу, не уходи.

— О, ради всего святого, Алтея! — воскликнул Тони, распаляясь. — Я знаю! Вчера я был на улице с Джулией, и все прошло нормально. Пожалуйста, оставь меня в покое. Если хочешь выпить — выпей, кто тебе мешает. Мне нужно прогуляться, прочистить голову. — Через мгновение его голос смягчился: — Прости, старушка! Выпей, если хочешь. Скоро увидимся.

Он зашагал к морю сквозь надвигающуюся тьму. Корд заметила, как Алтея вздохнула, снова посмотревшись в зеркало, и взглянула вслед отцу с болью в сердце. Ей захотелось погнаться за ним, как делала она когда-то, догнать и попросить: «Папа, можно прогуляться с тобой?», и его лицо просияло бы в ответ, потому что она была для него всем: «Конечно, Корди».

— Сегодня годовщина, — тихо сказала мать за ее спиной. — В этот день он всегда плох. Но хоть раз он мог бы… а, к черту его.

Корд повернулась к ней.

— Какая годовщина?

— Со дня ухода его тети. Семнадцатое августа.

— Тети Дины?

— Он однажды рассказал мне, что чуть не умер в ночь, когда погибла его мать, но Дина вернула его к жизни. Когда она его оставила, часть его умерла навсегда…