Денис Коваленко - Татуированные макароны

— Куда он мог пойти? — негромко, но настойчиво перебил ее Константин Владимирович.

— Я не знаю…. я ничего не понимаю… Он хороший мальчик, он очень добрый, он щенков собирался в подъезде приютить и кормить их…

— Все-таки, куда? — настойчиво и подчеркнуто вежливо вновь перебил ее следователь.

— Я не знаю, у него сейчас уроки… он никогда не пропускает уроки… вы ошибаетесь, он хороший, он цветы всегда поливает…

— Ладно, — Константин Владимирович тяжело поднялся, — спасибо вам. Валера, — он кивнул на курящего опера, — останется здесь. Вы не волнуйтесь. Пойдем, — кивнул он второму оперу и, выходя, сказал Валере, который, уже докурив, открыл форточку и собирался выбросить окурок на улицу, — если что, звони мне на мобилу.

— Хорошо, — кивнул тот и, бросив окурок, закрыл форточку.

— Ну, что, куда сейчас? — спросил следователь у опера, когда они выходили из подъезда дома, где жил Черкасов.

— Я, думаю, в школу зайти, — неуверенно предложил опер, невысокий светловолосый парень с очень цепкими бледно-синими глазами.

— А я думаю, в магазин, — сурово заключил следователь, — все равно этот Черкасов дальше своего дома не убежит, а с такой головой я никуда не пойду.

— Вот это настоящая идея, — усмехнувшись, поддержал опер. — Слушай, Костик, — заговорил он, когда они шагали к магазину, — а мамаша у этого Черкасова ничего, как ты думаешь, Валерка… а?!

— Я думаю, что нужно брать темное пиво, — совсем сурово ответил следователь.

— Костик, пошли в кафе, на улице по такой погоде пиво как-то стремно пить, — кивнул опер на небольшую забегаловку.

— Пошли.

И они вошли в двери забегаловки.

— Ху-у, — облегченно выдохнул Костик, разом осушив бутылку темного пива и, достав сигареты, закурил. — Давай по второй, — он протянул оперу деньги, — Дима, только темного.

Кивнув, опер подошел к бару. Через минуту он вернулся с двумя бутылками пива.

— Я вот только одного не понимаю, — говорил опер, доканчивая вторую бутылку, — какого хрена — идея какая-то? Ну, трахнул он бабу, ну, лаве с нее снял, какого хрена идея-то? Они что, эти малолетки, совсем сбрендили? Этот, который в больнице, ты вот ездил к нему, я вот так и не понял, чего он нес, про какую-то бессмысленность, какие-то макароны, может, у него с головой, того, — опер крутанул пальцем у виска.

— У них сейчас у всех с головой того, — отвечал Костик. — Ладно, время уже одиннадцатый час, пойдем, у меня сегодня помимо этих идейных работы валом.

Два первых урока Саша не знал, куда себя деть — Жени в школе не было. Особо не разговаривая ни с кем из пацанов, лишь коротко отвечая на приветствие рукопожатием, Черкасов на каждой перемене выходил на улицу и ждал, что Женя вот-вот, вот сейчас войдет в школьные ворота и…

Прошли уже две перемены. Чего только Черкасов себе не надумал… Нервно бледный, обходя компании пацанов, возвращался он в школу и высиживал урок, ничего не слыша и ничего не понимая. Две двойки схватил он. Его спрашивали, он поднимался, тупо всматриваясь в учителя, выслушивал вопрос, но не произносил ни слова. Что учитель литературы, что географии недоумевали: такое с Черкасовым творилось впервые (даже не зная урока, он, обычно, все равно что-нибудь да говорил, невпопад, не в тему, но говорил; но так, чтобы ни слова…).

На большой перемене, только она началась, к нему подошел Юрка Моисеев.

— Санек, ты чего?

— Нормально все, — раздраженно ответил ему Черкасов, — все нормально, — повторил он, как отрезал.

— Санек, — тон Юрки изменился, — со мной так разговаривать не стоит, я тебе не девочка.

— Извини, Юр, — Черкасов попытался улыбнуться, — извини, голова сильно болит.

— Ладно, забыли, — в знак примирения Юрка пожал протянутую ему руку. — Ты чего, в столовку не идешь, что ли? — спросил он прежним дружелюбным тоном.

— Нет, Юра, не хочу.

— Как знаешь, — Юрка заторопился в столовую.

И Саша, сам не зная почему, пошел за ним.

— О, а говорил голова болит, не хочу, — усмехнулся Юрка, заметив вставшего в очередь Черкасова.

— Передумал, — усмехнулся и Черкасов.

— Ну, чем нас там сегодня будут травить? — вызывающе, и видно, что шутя, воскликнул один из пацанов.

— Когда это мы вас травили, умник? — возмущенно, что тоже в шутку, ответила повар, тетя Люба, добавив: — давно за уши не драли, а то вон матери-то скажу.

— Люба, ты его половником, — сурово ответила другой повар, крупная, высокая женщина, которая и была матерью шутника. — Ты мне еще так пошути! — крикнула она сыну. — Что дадут, то и будешь есть.