Денис Коваленко - Татуированные макароны

Жени уже не было дома. И спустя два часа, свежая и счастливая, она покинула квартиру. Настроение все же подпортило больное колено, давшее о себе знать при выходе из подъезда (забывшись, Лена слишком резво позволила себе спускаться по лестнице), но, решив не обращать внимание на такие мелочи, чуть припадая на ногу, она, стараясь держать осанку, неторопливо направилась к троллейбусной остановке. О, эта троллейбусная остановка! Вновь ощутив свежесть, нахлынувшую при воспоминании о той, первой встрече, взбиралась она на подножку подошедшего троллейбуса, мечтая увидеть Виталия … С этим светлым чувством она и появилась в дверях Клуба юных техников.

Спросив у какой-то девочки, задумчиво жующей у открытых дверей клуба, где находится кружок рисования, и получив в ответ не менее задумчивое: «Там», и кивок, указывающий в глубину коридора, Лена ступила в коридор. Из-за угла, громко гогоча, выскочило двое мальчишек.

— Извините, — буркнул один из них, чуть не сбивший Лену с ног.

— А где я могу увидеть, — она уже хотела сказать: «Виталия», но вспомнила, что отчества она не знает, и потому ограничилась нейтральным, — … учителя рисования.

— А, первая дверь направо, — махнул рукой мальчишка и, обойдя Лену, выскочил на улицу, второй тут же следом.

Войдя в указанную дверь, Лена вежливо спросила у какого-то молодого человека, сидевшего за планшетом спиной к двери и что-то рисовавшего:

— Извините, а Виталия я могу увидеть?

— Андреевича, что ли?!

— Саша? — краска смущения выступила сквозь пудру, когда молодой человек обернулся и она увидела, что за планшетом сидел Саша Черкасов.

В сущности, ничего сверхъестественного не было, что одноклассник ее сына сидел за мольбертом и рисовал… но… но Лена все равно смутилась. Неожиданно как-то… Да в придачу и взгляд у этого Саши был такой, задиристо-нахальный…

— Да, вы проходите, он здесь, я сейчас его позову, — с какой-то, как показалось Лене, чрезмерной для такого обычного случая услужливостью воскликнул этот Саша и, бросив на Лену (вновь смутивший ее и вновь вогнавший в краску) странный и многозначительный взгляд, вышел из класса с неприятно режущим слух, каким-то шутовским криком:

— Виталий Андрееви-ич! К вам пришли.

Лене очень не понравился этот громкий шутовской выкрик, и сразу она почувствовала себя неловко и даже подумала, что может и зря сюда вообще пришла. Настроение ее испортилось. Желания говорить с Виталием как не бывало. Чтобы отвлечься, она окинула взглядом висевшие на стенах класса картины и вдруг решила, что разговор начнет непременно с того, что пришла она сюда лишь за тем, чтобы записать в кружок рисования своего сына. «И надо же, какой-то мальчишка может испортить настроение», — раздраженно подумала она и вновь, чтобы отвлечься, переключилась на висевшие картины.

Виталий сидел в кабинете авиамоделизма и молча, тяготимый похмельем, курил, изредка перекидываясь общими фразами с Игорем Ивановичем, руководителем авиамодельного кружка, когда в коридоре прогремело козлиное: «Виталий Андрееви-ич…» Что-то издевательски насмешливое почувствовал Виталий в этом протяжном крике, и, следуя известному чувству, он сразу же и довольно суетливо (на что Игорь Иванович усмехнулся и заметил: «О, как ты, зазноба твоя пришла?») вышел навстречу Черкасову.

— Виталий Андреевич, — крайне интимно, с невероятно загадочным выражением в лице, Черкасов, как тайный агент тайному агенту, конфиденциально доложил: — Виталий Андреевич, у вас в кабинете сидит Лена, та самая — «та самая» он произнес с тем же откровенным шутовством, видно было, каких усилий стоило этому мальчишке не рассмеяться; красный от натуги, плотно сжав губы, стоял он, уже не в силах прикидываться серьезным.

Виталия это известие вовсе не веселило. Стараясь выглядеть представительным, он вошел в свой класс, и вот здесь Черкасова прорвало, Виталий аж вздрогнул, до того внезапным и мощным было это гоготанье, как эхом пробежавшее по Виталиевой спине неприятными мурашками; машинально поведя плечами, Виталий сразу же закрыл за собой дверь.

Хотя он уже прекрасно понимал, кто ждет его в классе, все равно, увидя Лену, он невольно покраснел. — Здравствуйте, — и голос, как Виталий ни крепился, дрогнул.

Лена попыталась улыбнуться, что, впрочем, у нее вышло некрасиво, она сама это почувствовала и тут же, с видимой досадой, вернула своему лицу прежнее недовольное выражение. Видно было, что эта встреча им обоим крайне неприятна, и оба, не зная, что говорить дальше, как по команде, отвели взгляды на висевшие картины. Сколько бы продлилось это бессмысленное созерцание неизвестно, но в дверь, предварительно постучав, вошел Саша Черкасов; входя, он выпустил последний успокаивающийся выдох и вошел в класс с невыносимо покорным в своем выражении лицом, что выглядело в сотни раз более издевательски, если бы он ворвался с прежним гоготаньем. Это-та напускная и, что несомненно, шутовская покорность и вывела Виталия из себя.