Денис Коваленко - Хавчик фореве...

Осмотревшись, нет ли поблизости других собак, он спустил с поводков своих. И только тогда мы пожали друг другу руки.

— Какими судьбами? — спросил он; впрочем, спросил без малейшего интереса. Сейчас я особенно остро чувствовал: если Морозова что и интересует, то только он сам и его семья. От этого стало совсем тошно.

— Можно сказать, никакими, — ответил я. — Выходной. Вот решил зайти.

— Ну что ж, — только и сказал на это Морозов.

Мне хотелось, чтобы он обратил внимание на нервное выражение моего лица, на мой тон, спросил «Что случилось?» или «Почему у тебя такой вид?», но никак не этого равнодушного «Ну что ж».

— Мать окончательно рехнулась, — начал Морозов, едва мы скоро зашагали к парку. — Ей же всегда денег мало. Пенсию в один день проест — буквально в один день, — накупит всякой деликатесной хрени, а потом ходит в собес за пенсией. Меня обвиняет, что я ей денег не даю. Так она взяла и прописала каких-то торгашей с Коптевского рынка, сдала им две комнаты, — идиотка. И я ничего не могу сделать, она ответственный квартиросъемщик. Я прописан в этой квартире без права на эту квартиру. Я просто в шоке. Я, ее сын, на эту квартиру имею столько же прав, сколько и ты. А она прописала каких-то торгашей! Ей наплевать на все, на меня, на внучку. Дура! Я только сейчас об этом узнал! Это нормальный человек? Вот скажи мне, нормальный?

Я пожал плечами.

— Ладно, давай по маленькой. — Он остановился у продуктового магазина. — Чико, Бой, Гарсон, — крикнул он, — сидеть здесь!

Собаки покорно сели возле входа. Кроме Чико, черного мохнатого куцехвостого кобеля. Он в упор ничего не слышал и не спеша семенил в сторону.

— Вот хорек. Глухим прикидывается. Чико!! Ну ладно, — угрожающе произнес Морозов вслед удалявшемуся, прикидывавшемуся глухим Чико и, уже не задерживаясь, вошел в магазин.

— Мне кашаатку и маоженое! — вспомнив, крикнула ему Женечка.

— Само собой, — ответил Морозов.

Сев на корточки между Боем и Гарсоном, Женечка обняла их за холки и назидательно сказала:

— В сведущий аз Чико бует гуять на паатке. Патаушто он хаек.

Вскоре, перейдя через дорогу, мы вошли в парк.

У летнего кафе Женечка остановилась и, задумчиво оглядев столики, ни к кому конкретно не обращаясь, произнесла:

— А мы вчеа десь быи. Я маоженое ея, катошку фьи. Шаики быи. Шайки уетеи. Да-а… Вот такая моя жизня.

— Да, вот такая моя жизня, — повторил Морозов. — Неделю назад получил хорошие деньги с продажи. Снял квартиру. С женой теперь хоть отношения налаживаются. А тут такой подарочек. Точно эта квартира — ее. Эту квартиру отец получил. Да… вот такая она, моя жизня.

Мы сели на лавочку. Женечка на газоне играла с Боем и Гарсоном, кидала им палку и, когда кто-нибудь из них приносил ее, награждала кусочком мороженого. Чемпионом всегда оказывался Бой. Но мороженое доставалось обеим дворнягам.

— Теперь в моей квартире живут какие-то люди, — произнес Морозов, наблюдая за дочерью. — У нее логика железная: я снял себе жилье, квартира пустует, денег нет. Все логично. Это она с виду такая несчастная и убогая, если ей что в голову втемяшится — караул, святых выноси. И я их выгнать не могу. Какая же дура! — Он отвинтил пробку и сделал глоток водки. — Держи. — Передав мне чекушку, он закурил. — А у меня там мастерская, — произнес он растерянно. — Теперь же замок нужно ставить. Вот дура, — выдохнул он вместе с дымом. — Удивительно, что сдала она комнаты по закону, с заключением договора. Все, мандык. Я их даже выгнать не могу. И главное, как все шустро сделала, как обернулась-то, в неделю. Меня дома не было одну неделю… Отец спился, глядя на ее самодурство, теперь моя очередь. И в комнате, где умер отец, теперь живут какие-то чурбаны. У которых вместо мозгов мандарины. А ведь эту квартиру получил отец.

Часов до четырех вечера мы сидели на лавочке. Морозов все рассказывал о квартире, спившемся отце, рехнувшейся матери. Несколько раз я ходил в магазин за водкой, за фруктами и мороженым для Женечки, которая все это время увлеченно играла с собаками; казалось, она могла вечно бросать им палку, а они — вечно за нею бегать и приносить ее, и никого из них нисколько не интересовали ни квартира, ни жильцы; они играли, и им было интересно и весело.

— Ладно. — Морозов поднялся с лавочки. — Скоро Маша с работы придет, надо Женечку отвести, собак.

— А потом? — спросил я.

— Потом дел куча, — ответил Морозов. — В галерею зайти, там еще несколько встреч.

— А потом?

— Потом в мастерскую, поработать. Хоть на этих жильцов взглянуть. Замок поставить надо.