Леонид Гартунг - Завтра ты войдешь в класс

В каждой школе есть такие вот ребята, своевременно не понятые и заброшенные. Почти все они «подрастают и берутся за ум» Это жизнь делает то, перед чем отступили мы, учителя. И, к сожалению, нередко нам бывает стыдно за свою близорукость…

Есть у нас вообще одна профессиональная слабость — любим мы учеников, у которых все в порядке. Они — наша радость. Они подтянуты, внимательны, вежливы, всегда готовы к ответу. Они даже не ждут, когда их вызовут к доске, а сами тянут руку и отвечают на «отлично». Да и как не радоваться? Выйдет к доске этакая Кнопка с капроновыми бантиками на куцых косичках, сама чуть повыше учительского стола, а заговорит — от зубов отскакивает! Тетрадочки у нее чистенькие, поля отчеркнуты, платьице форменное всегда наглажено, на уроке она — само внимание, и что бы ни поручил — все выполнит, даже с отстающими занимается. И мы ставим эту Кнопку в пример другим, помещаем ее фотографию на доске Почета и пишем восторженные открытки родителям.

А Кудрин? Какая к нему может быть симпатия? С ним трудно. Прическа — черт знает что. На уроке думает о чем-то своем. Что у него на душе — неясно. По одному предмету у него пять, а по другому — два. Чем-то там увлекается, но явно во вред успеваемости. Лучше бы поменьше увлекался да побольше уроки учил. Начнешь укорять — может и нагрубить.

Само собой получается, что Кнопкам почет и уважение, а Кудрины где-то в тени, предоставлены самим себе, и учителя облегченно вздыхают, когда они покидают школу. Между тем не секрет, что талантливое, самобытное чаще получается не из симпатичных и милых Кнопок, а из нескладных, ершистых Кудриных. Талант ведь рождается из пристрастия к чему-то одному. Бывает даже, что между таким вот Кудриным и учителем возникает настоящий антагонизм. Учитель, не умея найти к нему подход, идет на конфликт, оскорбляет в мальчишке человеческое достоинство и считает его чуть ли не своим личным врагом. Конечно, учитель уже по самому своему положению гораздо сильнее Кудрина, и мы знаем немало случаев, когда такой «нарушитель» вынужден под тем или иным предлогом покинуть школу.

А ведь есть и другой путь. Он труднее для учителя. Это — человеческое внимание, уважение к личности даже тех, кто имеет много недостатков. И не обязательно «выяснять отношения». Надо верить. Неисправимая тупость и испорченность, вызванные болезненной наследственностью, встречаются очень редко. Учителю вообще следует исходить из положения, что подавляющее большинство детей способно к нормальному развитию.

Тот же Кудрин, конечно, никому не хотел насолить. Просто он считал, что, кроме радио, ничто ему в жизни не понадобится — ни литература, ни анатомия, ни история. Но некому было помочь ему, убедительно показать взаимосвязь наук, заинтересовать другими предметами. Вместо этого мы его «прорабатывали», помещали на него карикатуры в школьной стенгазете, распекали и высмеивали. Только что с песком не драили. Он ушел из школы убежденный, что его не поняли. Да и что скрывать — правда, не поняли…

Трудный это возраст. Трудный… Мы привыкли так говорить, это стало почти поговоркой, но это действительно так. Вспомним десятиклассницу Маринку. Пропадает в своей студии, бродит по улицам. Дома — упреки и слезы. Не сладко ей живется. Мать — самый близкий человек — и та не может понять, что, может быть, вовсе это не лень, не безалаберность, а увлечение сложным и живым делом — киносъемкой, что шатание по улицам — это вовсе не шатание, а беседы и споры с товарищами о людях, о книгах, о фильмах. И что все это вместе взятое — не бездействие, а напряженная работа души.

Может быть, никогда потом Маринка не будет жить такой насыщенной и содержательной жизнью, какой жила в семнадцать. А тройки? Да пусть пока и тройки. От них не умирают. Наступит время, и все придет в равновесие.

Вот об этом я и написал своей знакомой. Может быть, она обидится на то, что не нашла у меня сочувствия, а может, и задумается. А задуматься есть над чем. Ведь развитие человека идет вовсе не по прямой, а скорее по спирали, в которой есть все: увлечения, пробы, поиски, а порой и жестокие разочарования.

Страшно не это мнимое безделье, не этот беспорядок стройки, который рано или поздно сменится порядком. Страшно безделье подлинное. То безделье, которое питается равнодушием и вялостью души, когда нет любимого дела, когда складывающийся характер не ощущает перед собой цели, когда подросток лишь покорно исполняет то, что требуют от него взрослые. В таких случаях получается бледный характер, похожий на растение, не видевшее солнца. Посмотришь на такого — и вежлив, и воспитан, и трудится вроде неплохо, а вот не хватает в человеке чего-то… А чего? Не сразу поймешь. А не хватает собственного характера, призвания, пристрастия к одному любимому делу.