Леонид Гартунг - Завтра ты войдешь в класс

Да, конечно. Но любовь — это не все, а лишь необходимое условие для чего-то большего. Но для чего?

К сближению с детьми инстинктивно или сознательно стремится каждый учитель. Но иногда он пытается достигнуть его кустарными способами, так сказать, «по сокращенной методе». Защищает свой класс, даже когда ребята явно не правы, скрывает их плохие поступки, хлопочет, суетится, всячески старается показаться добреньким, подчеркнуть свою чуткость и фактически перестает быть воспитателем и руководителем, идет на поводу у детей.

Да, есть сближение внешнее и есть внутреннее. Если учитель танцует с учениками на школьном вечере — это хорошо, но это еще не все. Сближение внутреннее возникает медленно, но зато остается долгим и прочным. Вспомним Илью Семеновича Мельникова из фильма «Доживем до понедельника». Мельников суховат, сдержан, не навязывается детям в друзья, не заискивает перед ними. В любых обстоятельствах он остается требовательным, даже строгим. И все-таки дети любят его. Он близок и понятен им. Почему? Прежде всего потому, что он содержательный и умный человек. В нем постоянно совершается большая моральная работа, в которую он умеет вовлечь и детей. Не словами, а всем поведением он учит их честности, принципиальности. Они знают, что он не струсит, не обманет, на него можно положиться. Значит, мало любить детей: надо еще самому быть достойным их любви и уважения…

Однажды я видел, как учительница нашей школы оформляла стенгазету. Да, не редколлегия, не класс, не активисты, а одна — сама и автор, и редактор, и художник. Мне было от души жаль ее. Я помню, с каким увлечением мы, школьники, выпускали стенгазеты. Все что-то предлагали и спорили, как сделать лучше, выбирали самое интересное из вороха заметок и статей. А тут — ни одной заметки. Стихотворение из «Пионерской правды», две-три картинки из журнала и ничего — о жизни класса, пионеров, комсомольцев. Кому нужна такая газета? Педагогическое одиночество — таков печальный итог почти двухлетней работы этой учительницы в нашей школе.

Или еще случай.

…Молодая учительница, работавшая первый год, знающая, старательная, сделала выговор перед классом «трудному» мальчику. В заключение она (его классный руководитель) сказала:

— Знаешь что, приводи-ка ты лучше мать!

Мальчишка, стоявший перед классом, понурил голову и молчал… «Ведь не скажет, — подумала учительница. — Напишу ей записку».

— Как звать твою маму?

Мальчишка молчал. Учительница заглянула в журнал, куда внесены сведения о родителях, «Уважаемая Валентина Захаровна! Прошу Вас явиться в школу…» и т. д.

Она вручила записку мальчишке и добавила:

— Вот так. Без матери не приходи.

Но мальчишка вертел записку в руках, на место не шел, а в глазах у него стояли слезы. Класс как-то особенно затих.

— В чем дело? — спросила учительница.

И тут из класса ответили:

— Мать у него умерла…

— Что ж ты сразу не сказал? — растерялась учительница. — Садись на место…

Нетрудно представить себе, что чувствовал мальчишка, когда писали записку его умершей матери… А молчал он потому, что мать умерла совсем недавно и горе жило в нем еще настолько сильно, что об этом невозможно было говорить вслух.

Почему произошел такой нелепый и постыдный случай? Принимая классное руководство, учительница переписала сведения о родителях из старого журнала, и этим ее знакомство с ними ограничилось. Мальчик плохо учился, часто опаздывал, и все-таки учительница за три четверти ни разу не побывала у него дома… А ведь он нуждался в особенном внимании, заботе, человеческом участии.

Конечно, такие казусы в нашей школе — редкость. У нас опытные педагоги, они любят детей и в большинстве случаев умеют установить с ними отношения взаимопонимания и уважения. Вот, например, математик — Георгий Сергеевич Петров. Работает он у нас недавно. Спокоен, трудолюбив, энергичен без суеты и спешки, требователен и прям без грубости. Как математик он ведет дело своеобразно, но это не сразу заметишь. Георгин Сергеевич немногословен и ничего не делает напоказ.

Многого он добился и как классный руководитель. У него выпускной восьмой, в начале года обещавший быть нелегким. Собранный из двух бывших седьмых, пестрый по составу, класс не имел ни слаженного коллектива, ни привычки к порядку и дисциплине. А сейчас класс не узнать. В нем приятно работать и жалко с ним расставаться. Во всем порядок, ребята и девочки помогают друг другу. Они как-то удивительно быстро поумнели за этот год, переменился их внешний вид, манеры. Нет, они не просто повзрослели. Георгий Сергеевич создал в классе совсем другую атмосферу, и главное — без крика, без шума и оскорблений. Полистаешь его планы воспитательной работы — вроде ничего особенного. То же, что и у всех. В чем же секрет? Как он сблизился с детьми? На эти вопросы Георгий Сергеевич отвечает не сразу: