Ольга Бондарева - Жизнь в четырех собаках. Исполняющие мечту

В то время я придавала немалое значение окрасу борзых, сейчас для меня главное — душа собаки.

Муж указал на бессмысленность моих стенаний. «Ты думаешь, что, продолжив муссировать эту тему, сможешь изменить масть новорожденной суки и она одна, такая единственная и неординарная, вырастет рыжей?» — попытался образумить меня супруг.

Эти мимоходом брошенные им слова твердо засели в моей голове. Но они вызвали не смирение, как надеялся супруг, а непреодолимое желание надеяться и думать вопреки.

«Неординарность — не означает невозможность. А почему бы девочке не стать рыжей, если не повезло такой родиться?!» Мысли возникли во мне задиристо и дерзко. Они прочно, как клеймо, отпечатались в сознании. Хорошо — не на лбу.

Несколько дней после щенения Айна была слаба, но чувствовала себя вполне удовлетворительно. Затем она очухалась совершенно и стала наглеть.

Айна организовала за мной неусыпную слежку с целью не отпускать меня от щенков. Она всюду за мной ходила, наступала на пятки, ныла или возмущенно лаяла, если я покидала кухню со щенками. Девочка требовала непрестанной заботы о потомстве и внушала мне, что материнских обязанностей толком не понимает, на себя не надеется, а вот в способности своей хозяйки верит абсолютно. И только когда я находилась на кухне, где устроили щенков, Айна вела себя смирно.

На пятый день наши сокровища подросли, и в чаше для стирки им стало тесновато: ползать было уже негде. Муж на кухне соорудил из шкафчика-колонки — открутив от того дверцу и сняв заднюю стенку — манеж без донышка. Манеж представлял собой сплошной забор прямоугольной формы. Туда поместили борзой помет. Сверху крайнюю треть манежа накрыли съемной крышкой, а под нее на пол положили толстые пеленки для спанья. Остальное напольное пространство манежа с тонким, тряпичным и намеченным к частой смене слоем предназначалось для бодрствования щенков. Еще слепые, но уже смышленые, детки поняли замысел планировки их нового жилья. В часы сна заползали в укрытие, в другое время бороздили открытые просторы манежа.

Айна днями напролет отсыпалась на кровати в зале, в кухню наведывалась изредка, чтобы удостовериться, в порядке ли малыши и для проформы их облизать. Она заглядывала в манеж, носом пересчитывала щенков, со знающим видом массировала языком животики и подлизывала попки.

Чтобы покормить деток, приходилось укладывать Айну на паркет и держать за туловище, ноги и голову. Ей не нравилось, когда щенята сосали молоко.

На одиннадцатые сутки молоко у Айны подернулось кровью и практически иссякло. Ничего хорошего данный поворот событий не сулил. Ветеринар диагностировал у Айны мастит и сказал, как лечить болезнь (позже мастит она благополучно поборола). Что касается щенков, то первые два дня по совету ветеринара мы пробовали давать им коровье молоко с яичным желтком и медом. У кобеля после еды начинались судороги в животе и нижних конечностях. Сука в итоге вообще отказалась есть новую пищу. На третий день я купила молочную порошковую смесь для грудных детей. Судороги у кобеля прекратились. Он послушно высасывал из бутылочки положенную порцию. Сука человеческое детское питание восприняла без энтузиазма и ела неохотно, мало. На третий день от человеческого детского питания у щенков раздуло животики. В клубе собаководства, куда я в испуге позвонила, сказали, что детская смесь для собак неприемлема. Она провоцирует к месяцу рахит, который в дальнейшем оставляет неизгладимый отпечаток на качестве экстерьера собаки.

На меня нахлынуло отчаяние, подобное смертоносному тайфуну. Я присела у манежа со щенками, и боль пронзила сердце. Малыши оголодали до такой степени, что не ползали и не пищали.

Лишь спустя годы одна борзятница, которой впоследствии предстояло стать доброй феей моей «борзой» судьбы, рассказала, как выкормила коровьими сливками помет из девяти борзых щенков, начиная с первого дня их жизни. Ставши взрослыми, эти борзые не имели недостатков в экстерьере и прожили большую жизнь.

Но тогда мне это было неведомо.

И в тот день, лихорадочно и панически размышляя над проблемой кормления малышей, я вдруг с уверенностью подумала, что в наши дни учеными уже должно быть изобретено искусственное сучье молоко.

Целый день ушел на звонки в зоомагазины в поисках порошкообразного сучьего молока. Я убедилась, что оно и впрямь создано и производится промышленно, но в каждом магазине мне отвечали, что в наличии молока нет. В конце дня мои телефонные атаки увенчались победой. В заначке одного центрального зоомагазина имелось как раз три пакета молока, которых хватало моим щенкам до исполнения полутора месяцев. Цена била по карману, но жизнь бесценна. Денег по сусекам наскребла.