Ольга Бондарева - Жизнь в четырех собаках. Исполняющие мечту

Щенячьи дела пошли на поправку. Детки с удовольствием сосали из импортных детских бутылочек разведенное кипяченой водой сучье молоко. Мне оно тоже понравилось на вкус — некий жирный кальций, в котором ощущается сочетание энергии и строительного материала. Витамины и минералы в нем, согласно списку на этикетке, были представлены в исчерпывающем перечне и количестве. Детки подросшими пастями аппетитно трепали соски с маленькими дырочками. По мере роста щенков дырочки я увеличивала ножницами.

Стул борзой малышни наладился и стал таким правильным, каким не был даже при материнском вскармливании. Размеры животиков пришли в норму.

Айну искусственное сучье молоко заинтересовало. В первый же день она обнюхала стоявшую на столе чашку с разведенной смесью (с учетом роста Айны ее голова возвышалась над столом), попробовала белую жидкость на язык и в знак одобрения вильнула правилом.

Отныне Айна почти совершенно отстранилась от дел. За собой закрепила лишь регулярный пересчет деток и нежные кратковременные свидания с ними. Девочка бесстыдно и счастливо бездельничала, чего нельзя было сказать обо мне и маме. Мы сутками занимались с пометом, поочередно и посменно. У меня — утренняя, вечерняя и ночная смены, у мамы — дневная, так как днем я работала. Местом моего постоянного обитания стала кухня. Редкие часы я спала в кресле, трансформировавшемся на ночь в кровать.

Со мной добровольно ютилась кошка Машка, не спускавшая с манежа любящих глаз. Когда мы с мамой доставали щенков и клали себе на колени, она запрыгивала к нам и терлась о нежную шерстку маленьких борзых, мурча им детские сказки.

Сармат вел себя тише воды и ниже травы. Чтобы не мешать мне в уходе за щенками, он мужественно сторонился любимой кухни, где плодились милые его обонянию и желудку съестные припасы. Иногда мальчик не выдерживал и заглядывал ко мне, испрашивая разрешения войти. Я кивала. Он заходил, с интересом разглядывал в манеже наследников и следом с мольбой всматривался в мои глаза: «Меня, кобеля, не забыла, хозяйка? Любишь? По-прежнему?»

Я убеждала Сармата в неизменности чувств, используя слова, поцелуи, поглаживания, расчесывание псовины и выдачу ощутимых порций его излюбленных блюд.

Сына приходилось от манежа прогонять, чтобы делал уроки. Ребенок часами наблюдал за щенками. Муж с работы стремился домой — на кухню. Но не пища манила моего мужчину, а содержимое манежной загородки. Он рассматривал щенят, щекотал им животики, а они игрались с его пальцами, обхватывая крошечными лапками, и цеплялись за них розовыми коготками.

Через две недели после прибавления в нашем семействе хозяйка суки, повязанной с Сарматом вслед за Айной, сообщила, что у них тоже появился приплод. 21 апреля ее девочка разрешилась шестью щенками: двумя девочками и четырьмя мальчиками. Мать и дети чувствовали себя хорошо. Все новорожденные были изумительным повторением Сармата.

Позже их без проблем актировали и выдали родословные.

Две первые недели жизни щенков для нас пронеслись, как один день. К концу второй у деток прорезались веки и приоткрылись глаза. Щенки поумнели и теперь отправляли естественные надобности в конце манежа, противоположном месту сна. Они просыпались и спешно топали к намеченной цели. Управившись, ребятки возвращались в чистое гнездышко.

«Топали» — сильно сказано, поскольку перемещение деток по манежу было бесшумным и выглядело комично. Девочка была округлой, бочковатой, и каждый порыв вперед опрокидывал ее набок. Она быстро поднималась на непослушных ножках и тут же падала на другой бок. Снова встав на лапы, существо что-то со злостью выговаривало себе под нос. Ее монолог был похож на пискливый рык с суровым звучанием. После самокритики девочка, напрягшись ножками, совершала по направлению к туалету смешное подобие прыжка. Тот снова заканчивался падением на бок, но туалет неуклонно приближался. Добравшись, детка со знанием дела приседала на задних ножках. Освободившись от излишеств организма, она преодолевала обратный путь в том же духе.

Кобель двигался иначе. Он был крупнее сестры в полтора раза. Грудь его напоминала бочку, приплюснутую с боков. Та спускалась значительно ниже локотков и мешала движениям щенка. Он выбрасывал перед собой передние ноги, к ним подтягивал тяжелое туловище и непомерно длинные задние ноги, поджатые под себя. Перемещение напоминало запланированную тренировку конкретно плечевых мышц. Неуклюже исполнив связанный с туалетом ритуал, кобель при помощи передних лап разворачивался на заднице и подтягивался в обратном направлении, не видоизменяя специфики своей миграции.