Владимир Киршин - Дед Пихто

Калачов обалдело протянул ей букет фиалок. Девица взяла и поднялась навстречу автобусу. Калачов заметался в поисках другого букета, но поблизости цветов не продавали, а автобус был именно его, и следующий неизвестно когда — Калачов плюнул и вскочил на подножку вслед за девицей. Ушел сразу же в другой конец салона, чтоб не воображала лишнего.

Катюше он всё-таки накануне позвонил. Договорился на вечер и весь день находился в состоянии беспричинного счастья. Он купался в своём счастье, заплывая в невозможные его синие и розовые дали — но не теряя, между тем, из виду берег, зная: праздник этот кончится сегодня ровно в 18-00, когда Катюша отопрёт ему дверь. Ничего между ними нет, кроме пустяковой открытки. Его любовные фантазии находятся сбоку, повторял он себе, и не имеют к реальной Катюше абсолютно никакого отношения. Ни одним обертоном голоса, ни одним мускулом лица нельзя их выдать. Но это — с 18-ти часов, а пока... Пока что он плескался с Рыбкой в радужных водопадах любви и запоминал впрок, бродяга, как ему было хорошо. Чтобы потом когда-нибудь в лютую стужу, где-нибудь на дыбе, с иголками под ногтями, изрезанному в лапшу, удивить своих палачей мимолётной блаженной улыбкой: я пожил. И слава Богу.

Калачов вышел из автобуса на нужной ему остановке и направился к знакомой «китайской стене». Впереди, среди прочих попутчиков, он заметил знакомую девицу и замедлил шаг, давая ей уйти.

В полном одиночестве прошёл арку.

Вошёл в стеклянное парадное, вызвал лифт.

Поднялся на нужный этаж, надавил клавишу.

Пожалел, что без цветов. Отмахнулся: фигня. Ни одним обертоном, ни единым мускулом, — завёл шарманку, но это было уже лишнее, потому что — дверь отворила незнакомая или полузнакомая женщина. Катюша, та самая, но —чужая. От её приветливой улыбки Калачов ощутил в груди пробоину и услыхал лёгкий затухающий свист опустошения... Всё. Сдулся, как матрац. Ну и хорошо. В следующую минуту он был уже в норме — бодро шутил с хозяйкой, тряс руку какому-то заспанному чуваку с бородой, знакомился с гостями. Внезапно из туалета, как чёрт из табакерки, выскочила всё та же девица с остановки. Калачов зажмурился:

— Так не бывает.

— Вы — маньяк, — улыбнулась девица томно.

Она тоже была уже в норме — свежа и вполне дружелюбна. Звали её Ариной. На столике в глубине Катиной мастерской стояли калачовские фиалки.

Ну вот и славно. Уж здесь-то накормят, это точно.

— Ты получил мою открытку? — спросила Катюша.

— Сядь, посиди со мной, — попросил Калачов.

— Сейчас, только выключу газ.

Ушла. Пришла. Но вот позвонили — опять ушла. Через двери было видно — какой-то негр пришёл проститься, он целовал Катюше руки, обнявшись с бородатым чуваком, пел прощальную людоедскую песню. Ушёл. Пришла. Села. Молода, красива, как богиня.

— У тебя новая стрижка — вот что, — обрадованно заметил Калачов. — А я смотрю — что такое?

— Да, — повертела головой. — Как ты её находишь?

— Отпад. Что ещё нового? — Калачов поискал глазами чувака.

— Ты получили мою открытку? — снова спросила она.

Калачов кивнул. У него внезапно пропал голос.

Катюша промолвила с сожалением:

— Ну и хорошо... Скажи только: тебе идея не понравилась или сама открытка?

— Всё было превосходно, спасибо, — выдавил Калачов.

— Почему же ты не ответил? Все ответили.

— Кто это — все?

— Ну почти все — участники мэйл-проекта. Мы посылали штук сорок открыток по России и штук пятнадцать за границу. Пришли потрясающие ответы! Пойдём я тебе покажу.

— Н-нет, я не могу. Чуть позже, ладно?

— Будем делать выставку!

— Я рад.

Катюша насторожилась:

— Что-то не так?

— Нет, нет, всё великолепно. Просто я... голоден.

— Да? Я сейчас. Потерпи минутку, хорошо? У Игоря сегодня гости, я зажарила антрекоты. Как ты находишь Игоря?

— Пока никак.

— У тебя правда всё хорошо?

— Да, всё великолепно.

Она умчалась к антрекотам, а Калачов встал, сказал себе: «В сорок лет ума нет — и не будет», — пошёл осматривать Катюшину мастерскую.

Побродил вдоль стен, ничего не видя, потрогал какую-то вещицу. Застонал: «Боже, неужели это на всю жизнь?!».

— Как вы сказали? — обернулся к нему любезный молодой человек с эспаньолкой.

— Нет, нет... это я так... медитирую.

— Не буду мешать.

«Первым напьётся», — с неожиданной злобой подумал про любезного Калачов.

Когда позвали за стол, он отправился в ванную мыть руки. Долго купал ладони под краном, с любопытством оглядываясь по сторонам и вдыхая запах мыла. Потом вдруг сбросил с себя одежду и встал под душ.