Евгений Шуремов - Дед Пихто. Сборник стихов

Снова час, когда помимо воли,
Память поднимает паруса,
Словно бригантина в синем море,
Чтобы мчать сквозь прошлые года.

Снова кадров чередой случайной
Мне цветное крутится кино,
И в мозгу их преломленья тайной
Ткется слов узорное шитье.

На экран реальности затменья
Вновь всплывают в памяти моей
Скал узор Гуамского ущелья
И в лучах блистающий Сидней.

Меркнет свет и исчезают звуки,
Пропадают мысли и слова:
Снова оглушительные руки
Жгут, как противень кемерского песка.

Чтоб ушла гордыня-недотрога
Вновь лица сухой Сахары зной
Охладят Шавлинские озера
Ледниковой, талою водой.

В пузырьках дыханья аквалангов
Вновь осуществится мыслей фрахт
Зарослью египетских кораллов,
Очертаньями вверху парящих яхт.

Вновь покажется, что в череде романов,
Чтоб за ночь прическа не сошла
Кружевною сеткою каналов
У Венеции покрыта голова.

Вновь несет в катуньские пороги,
Где порою кажется: «Ну, все…»
Не дождетесь! Не прошу подмоги!
Все еще держу в руках весло!

Но снесет Катунь-река гранит заслонов
И в сознанье памяти наждак
Снова выпилит долину фараонов,
Сфинкса, пирамиды и Карнак.

Вновь придет, как в череде сомнений,
Заплутать в лесу мистических колонн:
В иероглифы прошедших поколений
Саваном Карнака погребен.

Вновь услышу и увижу так реально,
И, наверное, не буду в этом нов,
В широте мелодий венских вальсов
Блеск размаха у ее дворцов.

Памяти счастливые подарки
Вновь пронзают, словно небо стриж,
Как с макушки Триумфальной арки
Под ноги мне падает Париж.

Вот, как струны, натянулись фьорды
И колками гор встает земля.
Гордой музыкой звучат от них аккорды
Из под водопадного смычка.

Альп швейцарских выгнутые спины,
Горной речки бурная вода:
Мчится вверх из обжитой долины
Поезд, увозящий в небеса.

Вознесенью велено случиться
По швейцарской точности часам,
Чтоб с Европы крыши поклониться
Взрыву круч, снегам и небесам.

Падают вниз тихие долины,
Звон в ушах, стучится в мысли кровь.
Кажется: три гордые вершины
Как надежда, вера и любовь.

Но, увы, сестер закрыты лица
Под тумана плотную вуаль,
Не вглядеться в них, ни раствориться
С ними в неба призрачную даль.

Может быть я просто недостоин
Видеть их сквозь неба паранджу,
Обреченный, словно с ветром воин,
Догоняя, вспугивать мечту?

Может быть желаний разночтенья
Нашептали мне не те слова
В суете поспешного моленья
Около карнакского столба?

Может слишком счастьем обеспечен,
И не знаю стоит что чего,
И за это им не интересен,
Как ковбой неуловимый Джо?

И сомненья стянут, как одежда:
Может быть стократ другим нужней
И любовь, и вера, и надежда
И в лучах блистающий Сидней?

Есть вопрос и не найду ответа
Кто я: от рожденья до седин
У желаний солнечного лета
Раб немой иль властный господин?

Фокус четче делает природа:
С каждым годом вижу все ясней,
Что судьбы шагреневая кожа
Площадью, чем меньше, тем нежней.

Видно с сократившейся основы
Твердой, как у культуриста торс,
Сохранив материю природы,
Прорастает мягкий, длинный ворс.

Титры слов уже не различимы,
Перекрестье мыслей тех вдали,
За окном – унылые равнины,
А ведь только высились хребты.

Треском клавиш мысли вышибаю
В книжки про компьютерный учет,
Сталагмитом, как нарыв, врастаю
В гонорары и людской почет.

Жизнь, зачем асфальтовой дорогой
Лет беспамятства ты к пропасти ведешь?
Чтоб сверкать все больше позолотой?
Больше взял – быстрее упадешь.

Чтоб неразличимых дней стеною
Жизнь не стала знаю я рецепт:
Повисать меж небом и землею,
Счета странствий проводя акцепт.

Сердца такт, как перестук вагона,
Нотами симфоний рев турбин,
Пролетают острова-перроны,
Города внизу, как звездный дым.