Дэвид Митчелл - Тысяча осеней Якоба де Зута

Богослужение закончилось, навес убрали.

– По веревочной лестнице спускается кто-то в камзоле цвета овсянки…

Ему помогают устроиться в шлюпке, пришвартованной к кораблю в носовой части, по правому борту.

Окликают одну из кружащих рядом японских сторожевых лодок.

– Сдается, помощник управляющего Фишер отпущен на свободу…

Якоб не был на причале ни разу за прошедшие с его приезда год и три месяца. Скоро сампан подойдет на расстояние оклика. Уже можно узнать переводчика Сагару – на носу лодки, рядом с Петером Фишером. Понке Ауэханд обрывает мелодию, которую напевал без слов.

– Чем дольше здесь сидишь, тем сильней мечтаешь: скорей бы тот день, когда мы вырвемся из этой тюрьмы, верно?

Якоб думает об Орито, вздрагивает и отвечает:

– Да.

Маринус горстями нагребает в мешок склизкие водоросли.

– Porphyra umbilicantis . Пускай тыквы порадуются!

За двадцать ярдов от берега Фишер складывает ладони трубой и кричит встречающим:

– Ну вот, на сутки отвернулся, а «исполняющий обязанности управляющего» де Зут уже устроил государственный переворот! – Шуточка выходит неуклюжая и колючая. – Интересно, в гроб за мной вы так же спешить будете?

– Мы не знали, – кричит в ответ Ауэханд, – надолго ли остались без руководства!

– Руководство вернулось, «исполняющий обязанности помощника управляющего» Ауэханд! Сколько повышений по службе! А обязанности повара теперь исполняет макака?

– С возращением, Петер, – говорит Якоб, – невзирая на чины.

– Приятно снова быть дома, начальник канцелярии!

Лодка стукается о причал, и Фишер лихо выскакивает на берег, словно герой-победитель. Приземляется неудачно и поскальзывается на камнях.

Якоб делает движение помочь.

– Что с управляющим ван Клефом?

Фишер встает:

– Ван Клеф в порядке. В полнейшем. Передает горячий привет.

– Господин де Зут! – Переводчик Сагара выбирается из лодки при поддержке слуги и стражника. – У нас письмо к градоправитель от английский капитан. Я идти сейчас, не задерживаться. Я думать, градоправитель призвать вас позже, и хотеть говорить с мистер Фишер тоже.

– Да уж! – восклицает Фишер. – Скажите Сирояме, что я буду свободен после второго завтрака.

Сагара неопределенно кланяется Фишеру, очень решительно – Якобу и направляется прочь.

– Переводчик! – окликает Фишер. – Переводчик Сагара!

Сагара оборачивается уже у Морских ворот, выражая лицом вопрос: «Что?»

– Не забывайте, кто на Дэдзиме старше по должности!

Сагара кланяется смиренно, хоть и не совсем искренне, и уходит.

– Мы надеемся, что англичане хорошо обращались с вами и с господином управляющим? – спрашивает Якоб.

– «Хорошо обращались»? Лучше, чем хорошо! У меня удивительные новости.

– Я тронут вашей заботой о моем благополучии, – говорит Фишер собравшемуся в Парадном кабинете обществу, – и вам наверняка не терпится узнать о моем пребывании на борту «Феба». Однако нужно соблюдать протокол. А посему, Гроте, Герритсзон, Барт и Ост – и вы тоже, Туми, – вы свободны, можете возвращаться к выполнению своих прямых обязанностей. Мне нужно обсудить с доктором Маринусом, господином Ауэхандом и господином де Зутом дела государственной важности и принять взвешенные решения. Вас мы поставим в известность позже.

– Не выйдет, – говорит Герритсзон. – Мы остаемся.

Часы в углу отсчитывают время. Пит Барт чешет у себя в паху.

– Так, значит, кошка из дома, – с деланым умилением говорит Фишер, – мышки сразу устроили Законодательное собрание? Отлично, тогда я постараюсь говорить попроще, чтобы всем было понятно. Мы с мистером ван Клефом провели ночь на борту Его Величества фрегата «Феб» как гости английского капитана. Его зовут Джон Пенхалигон. Он находится здесь по приказу британского генерал-губернатора в Форт-Уильяме, в Бенгалии. В Форт-Уильяме базируется Английская Ост-Индская компания, которая…

– Мы все знаем, что такое Форт-Уильям, – перебивает Маринус.

Фишер неторопливо улыбается.

– Капитану Пенхалигону даны указания провести переговоры с японцами о заключении торгового договора.

– В Японии торгует Ост-Индская компания Яна, а не Ост-Индская компания Джона, – говорит Ауэханд.

Фишер ковыряет в зубах.

– Да, еще одна новость. Ост-Индская компания Яна почила в бозе. Н-да. В полночь последнего дня восемнадцатого столетия, пока кое-кто из вас, – он бросает взгляд на Герритсзона и Барта, – распевал на Длинной улице похабные песни о своих предках-германцах, древняя и почтенная компания прекратила свое существование. Наши работодатели обанкротились.