Виктория Хислоп - Возвращение

– Ладно, – сказал он спокойно, оглядывая круг своих приятелей. – Пожалуй, мне пора.

По компании пробежал шепоток. Им уходить еще было довольно рано, но они видели, что Игнасио и вправду было пора. Приятели без слов понимали, что, если выйдут с ним на улицу, это может быть воспринято как угроза. Вне всякого сомнения, Игнасио желательно было бы ускользнуть незаметно. В этом случае существовала вероятность того, что ситуация может просто сойти на нет.

Несколько секунд спустя он уже оказался на улице. Несмотря на не очень уж поздний час, вокруг не было ни души. Сунув руки в карманы, он неспешной походкой зашагал по Сан-Херонимо в направлении собора. Ночь была влажной, в тусклом свете газовых фонарей блестели булыжники мостовой. Он не собирался торопиться. Ему показалось, что он услышал чьи-то шаги, обернулся, но, никого не увидев, продолжил свой путь, упрямо решив не ускорять шаг. Почти дойдя до конца улицы, он резко свернул направо, в сторону одной из самых многолюдных городских улиц.

Там, на углу, он почувствовал, как его шею пронзает острая боль. Кто бы ни нанес этот удар, он поджидал Игнасио в глубоком дверном проеме, зная, что его жертва пойдет домой именно этой дорогой. От боли и внезапности нападения парень чуть было не полетел в сточную канаву. Он согнулся от боли, глаза заволокло туманом, желудок сжался, и к горлу подступила тошнота. Второй удар пришелся между лопаток. С беспредельным страхом – больше всего он боялся, что пострадает его прекрасное лицо, – он поднял голову и увидел, как к нему приближаются еще трое мужчин. Они появились с улицы Санта-Паула, параллельной Сан-Херонимо, и он сообразил, что угодил в тщательно подготовленную ловушку.

Ему теперь оставалось только одно – попытаться убежать. Выброс адреналина придал ему сил, и Игнасио пустился бегом. Его натренированность для выступлений на арене оказалась как нельзя кстати. Он бежал, не разбирая дороги, поворачивал налево, направо, путаясь в этих хорошо знакомых с детства улочках. Туман перед глазами еще не рассеялся, но он не отрывал взгляда от земли, смотря себе под ноги, чтобы не споткнуться. Несмотря на прохладную ночь, тело его взмокло.

Он, скрючившись, присел на корточки в дверном проеме, пытаясь отдышаться. Увидел, что рубашку пропитал не пот, а кровь. Много-много алой крови. У него имелся нож с костяной ручкой, который он всегда носил с собой, и, хотя у Игнасио еще не подвернулось случая им воспользоваться, он запустил руку в карман куртки, чтобы удостовериться, что оружие на месте. Его единственной мыслью было добраться до дома, но едва он попытался подняться, как ноги ему изменили.

Игнасио понимал, что был сейчас зверем, на которого открыли охоту, и у него мало шансов уйти целым и невредимым от своих преследователей с лезвиями наверняка куда более острыми, чем у него. Может, ему удастся схорониться здесь, пока они не свернут погоню?

В редком приливе великодушия распорядитель корриды мог дать быку небольшую передышку, если считал, что тот проявил незаурядную отвагу. Игнасио молился, чтобы эти рохос решили, будто ему удалось от них оторваться, и оставили его в покое. Вероятно, в нем говорила такая же вера в лучший исход, какую испытывает бык во время схватки с матадором: вдруг в самый последний момент у него появится шанс на спасение?

Когда тем вечером Игнасио зашел в бар, он не имел представления о том, что ждет его дальше, точно бык, выбегающий на арену. Сейчас-то он понимал: эти левые все спланировали заранее и думали, что знают, каким будет итог, все равно как продавцы билетов на корриде. За весь этот вечер он пережил все существующие этапы боя с быком и теперь, скрючившись в этом темном дверном проеме и напрягшись всем телом, ждал решающего и неминуемого удара. Перед ним пронеслись «моменты истины» из боев с теми быками, которых он заставил упасть перед ним на колени, и Игнасио осознал тогда неизбежность собственного конца. Никогда не существовало и тени сомнения в финале этого ритуала. Его загнали в ловушку, как быка на арену, и все, начиная с толчка Гарсии и заканчивая ранением, следовало установленному в корриде распорядку.

Возможно, это были последние связные мысли Игнасио перед тем, как он начал проваливаться в небытие, а тело его – оседать. Сейчас случайный прохожий легко мог бы принять его за спящего попрошайку. Мутным взглядом он увидел, как к нему приближаются двое. В расплывающейся картинке его быстро меркнувшего мира их головы в свете фонарей казались увенчанными нимбами. Наверное, это ангелы пришли к нему на помощь.