Виктория Хислоп - Возвращение

Тоска и отчаяние оттого, что она, может, никогда больше не увидит этого мужчину, едва не заставили ее забыться и громко прокричать: «Постой, не уходи!» Ни доводам рассудка, ни природной сдержанности усмирить ее было не под силу; она поднялась и юркнула к выходу, оставив Эмилио обсуждать с другими присутствовавшими в «пещере» то, зрителями чего они все только что явились.

Атмосфера накалилась, что, впрочем, не было редкостью для подобных выступлений, но все же сегодняшний исполнитель оказался на голову выше самых лучших из них – с этим были согласны все, – и их зависть к его таланту, пробужденная отчасти духом соперничества, уступила место восхищению.

Оказавшись на свежем воздухе, Мерседес чуть не растеряла всю свою смелость. Прямо за дверью, в тени, угадывались очертания гитариста. Его присутствие выдавал огненно-красный огонек на кончике сигареты.

Неожиданно собственная решимость показалась Мерседес чем-то едва ли не постыдным.

– Сеньор , – прошептала она.

Монтеро был привычен к подобным знакам внимания. Притягательность искусно владеющего своим инструментом исполнителя неизменно оказывалась для кого-нибудь из публики совершенно неодолимой.

– Си [45], – отозвался он на удивление весьма обычным, лишенным особой глубины голосом.

Мерседес уже настроилась и, несмотря на весьма обоснованные опасения получить отказ, продолжила. Словно очутившись на тонком льду, она вынуждена была двигаться: либо вперед, либо назад. Раз уже зашла так далеко, придется произнести слова, которые она повторяла у себя в голове.

– Вы не сыграете мне?

Ошеломленная собственной дерзостью, она приготовилась услышать отказ.

– Я же только что вам играл…

В его голосе слышалась усталость. Он впервые удосужился взглянуть на нее. Разглядел ее черты, выхваченные из темноты светом фонаря. Как же много женщин подходило к нему вот так, соблазнительных, доступных, распаленных его игрой, но когда он видел их при ярком освещении – сразу же понимал, что они годятся ему в матери. Иногда, правда, взбудораженный после выступления, он не отказывался провести в их объятиях с часок или около того. Роль объекта поклонения никогда не теряла определенной привлекательности.

Вот только эта девушка была совсем юной. Может, она и впрямь хотела станцевать. Это будет что-то новенькое.

– Придется тебе подождать, – грубовато бросил он. – Не хочу толпы.

Выступлений на тот день ему было достаточно, но уж очень заманчивой была мысль поглядеть, что же этой девчонке все-таки от него надо. Даже не имей она симпатичной мордашки, чтобы убедить его, ей хватило бы и одного лишь нахальства. Так и оставаясь в тени, он закурил еще одну сигарету. Текли минуты. Публика расходилась.

Мерседес, прячась от чужих глаз, проследила за гибкой фигурой брата: он спустился по узкой мощеной улочке вниз по склону и исчез из виду. Наверняка решил, что она уже дома. Задержался только хозяин «пещеры», которому не терпелось поскорее запереть двери на ночь.

– Можно мы зайдем еще на минутку? – спросил у него Хавьер.

– Ладно, – ответил тот, узнав Мерседес. – Если уж так хотите. Но через десять минут мне нужно будет уйти. Так что десять минут, не больше.

Мерседес снова включила свет. Хавьер сел в привычную позу, склонил голову, проверил строй, подкрутил два колка и только потом посмотрел на Мерседес. Теперь он был готов сыграть для этой сеньориты .

До того момента он толком ее и не разглядел, лишь обратил внимание на ее молодость, но сейчас, когда она замерла, готовая начать танцевать, он увидел, что девчушка не робкого десятка. От нее веяло надменностью зрелой женщины: она выражалась и в позе, и в подаче себя, и в ощущении драматизма.

– Ну и что мне сыграть? Алегриа? [46] Алегриа – жанр фламенко, легкая, радостная песня и танец. Булериа? [47] Булериа – жанр фламенко, быстрая, богатая разнообразием песня и танец.

Наряд на ней был для танцев совсем неподходящий – простое летнее платье с широким подолом и туфли на плоской подошве, но это ее не остановило.

– Солеа [48].

Забавляла его эта девчушка. Он улыбнулся той уверенности в себе, с которой она себя при нем держала. Незнакомка излучала ее, не прикладывая к тому ни малейших усилий.

Сейчас все его внимание, словно луч прожектора, было направлено исключительно на нее. Она стала легко похлопывать в ладоши, подстраиваясь под пульсацию его музыки, и, как только почувствовала, что ритмы их идеально совпадают, начала двигаться. Девушка танцевала, сотрясая пол тяжелыми ритмичными ударами, поначалу совсем медленно, но затем подняла над головой руки и изогнула их, вывернув кисти так, что их тыльная часть едва не касалась запястий.