Виктория Хислоп - Возвращение

– Ты ведь знаешь, что мы всегда будем тебе рады, знаешь?

– Знаю, знаю…

Ей не хотелось показаться грубой, но ее единственным желанием сейчас было найти Хавьера. Женщине, чье бездыханное тело свисало с дерева у дороги в нескольких милях от Альмерии, не к чему было больше стремиться. А Мерседес – было к чему.

Как только девушка помогла Мануэле и Хави устроиться в безопасности глубокой дверной ниши заколоченного магазина, где они все смогут провести хотя бы ближайшую ночь, она отправилась на разведку.

Мерседес то и дело останавливала прохожих и интересовалась, не встречался ли им Хавьер: его фотография доставалась из кармана, наверное, раз сто. Она наткнулась на пару человек, которым показалось, будто они его видели. Гитарист был хорошо известен в Малаге и нашлись те, кто был уверен, что видели его мельком перед тем, как сбежать, но с тех пор он им на глаза не попадался. На какое-то мгновение ее окрылила надежда: кто-то любезно сообщил, что только что видел мужчину с гитарой. Мерседес поспешила в указанном направлении и вскоре увидела спину человека, которого ей описали. У нее екнуло сердце. Заметив стройную фигуру мужчины с потрепанным гитарным футляром, она ускорила шаг. Мерседес окликнула его, он обернулся. Тогда она поняла, что этот мужчина не имеет ни малейшего сходства с Хавьером. Она стояла лицом к лицу с мужчиной за пятьдесят. Девушка извинилась, и он пошел дальше. Ее душили слезы разочарования.

Мерседес вернулась к своим спутникам той же дорогой. Из имеющихся скудных пожитков они обустроили себе уютный, открытый спереди домик. Хави уже спал, растянувшись на коленях у матери. Мануэла дремала, откинув голову на деревянную дверную раму. Они выглядели такими безмятежными.

Мерседес побрела дальше – посмотреть, не удастся ли все-таки раздобыть им какой-нибудь еды. Встала в две очереди сразу, но, когда их отстояла, ее постигло разочарование: продукты закончились. Третья попытка увенчалась победой в виде нескольких граммов чечевицы.

Когда-то Альмерия была красивым городом, но в тот день Мерседес слишком устала, чтобы глазеть по сторонам, и совершенно не разбирала, какой дорогой шла. К тому времени, как она отстояла во всех очередях, девушка потеряла счет времени: пасмурное послеполуденное небо – скверный подсказчик. Она отсутствовала, может, с пару часов.

Пустившись в обратный путь в сторону центра, Мерседес услышала далекий вой сирены, вскоре после этого глухой удар взрыва, а потом еще один, на этот раз ближе. Над головой пролетел, блестя серебром, самолет. Неужели здесь будет твориться то же самое? Их безопасная гавань пробыла таковой всего ничего.

Приблизившись к главной площади, она почувствовала запах гари и царившее в толпе смятение, а повернув за угол, поняла, что движется против потока, точно как в тот день, когда повстречала покинувшую Малагу процессию. На этот раз ей придется продираться через людскую массу. Ее охватила паника. Она не испытывала такого страха с тех пор, как покинула Гранаду. Ей было даже страшнее, чем во время бомбежки. Бегущие люди отпихивали девушку назад, но она пробивала себе дорогу, двигаясь к краю улицы, где можно было встать и дождаться, пока не схлынет давка.

Наконец первая волна миновала, и показались пострадавшие. Одних поддерживали под руки, других несли, многие уже не дышали. Парад был безмолвным и жутким. В конце концов прошли все, за исключением нескольких безнадежно отставших, бредущих с потерянным видом и припорошенных каменной пылью и крошкой; на улицах снова стало тихо. Мерседес заколотило от ужаса. Хотя она уже представила себе, что увидит, когда повернет за угол, боль, которую принесла реальность, не уступила той, что она уже испытала в своем воображении.

С одной стороны площадь была полностью разбомблена, обрушились все без исключения здания. Ни одной стены или колонны не устояло. От домов осталась только груда искореженного металла вперемешку с вывернутыми рамами и почерневшим деревом. Все либо обуглилось, либо сравнялось с землей. Мерседес вспомнила, что магазин, недолго прослуживший Мануэле пристанищем, располагался в дальнем углу площади; теперь от него осталось лишь пустое место.

– Пресвятая Дева Мария, Матерь Божья… Пресвятая Дева Мария, Матерь Божья… – бормотала она сквозь слезы.

Девушка быстро пересекла площадь и в обуглившихся обломках признала элементы темно-зеленого фасада магазина, у которого в последний раз видела своих друзей. Сейчас от него остались только обваливавшаяся кладка да перекрученные металлические балки.