Тадеуш Новак - А как будешь королем, а как будешь палачом. Пророк

Наконец меня осенило, а может, припомнилось услышанное, будто натруженные руки хорошо держать в резиновых перчатках, смазывать глицерином, купать в подсоленной воде. Поэтому через неделю после приезда в город я купил все необходимое. Стал на ночь смазывать руки, обертывать, как новорожденных, ватой и натягивать сверху перчатки. От вдовушки и Франуся втайне. Представляю, что бы творилось, если б Франусь проведал, как я пестую свои руки. Оттого меня никакой силой нельзя было заставить ходить по дому в перчатках. Но так много времени терялось даром. Правда, от вдовушки я удирал на полдня, но бродил, опять же, по каменистым взгорьям, по рощице, где загорало, прогуливалось, отдыхало много людей, и мне не больно хотелось показываться там в резиновых перчатках. Только иногда, забравшись в рожь, вдалеке от людских глаз, я лечил бедных своих уродцев, на каждом шагу меня предающих.

Целую неделю я так их врачевал, срезал ножиком кожу, напильником подпиливал ногти, тер камнем, пемзой, пока они мало-мальски не пришли в себя, не отмякли, но побелели. Теперь я уже без труда мог сжимать в кулак пальцы, смело клал их собаке на голову и глядел, и дивился, что они у меня не хуже комочков белой глины, тронутой ржавчиной, железом. Даже вдовушка, когда мне несколько раз случилось, забывшись, уронить руки на колени, погладила их, а однажды, когда я задумался, к груди прижала. От тепла, от глицерина стала с них сходить желтыми лоскутьями толстая кожа, а из-под нее полезли наросты, мозоли. Но пока не все. Те, что сильней вросли в тело, рассеченное до кости вилами, цепами, те, что были натерты лопатой при выкопке гравия, пилой при распилке дров, по-прежнему мне докучали, словно в руках моих засели терновые шипы, крупная дробь, железная стружка.

Поэтому и сейчас, входя в город, я на всякий случай нес их с большой осторожностью и почти не глядел на текущую под мостом бурую реку. Под мышкой у меня был кожаный портфель, купленный уже по приезде в город, а в нем те самые резиновые перчатки, бутылка глицерина, две тарелки, ложка, нож и вилка. Только теперь я вспомнил, что, кроме рук, была у меня еще одна забота: накрытый по-городскому стол, а в особенности нож и вилка. Дома у нас ели деревянными ложками, веселками, уполовниками. А тут в первый же день пришлось неожиданно сесть за такой стол. Сажусь, а там чего только нет: тарелки глубокие и мелкие, суповые миски, блюда, ложки большие и маленькие, ножи, вилки. «Рыбу ножом не пили, не чавкай, — говорит Франек, а вдовушка поглядывает искоса, незаметно смахивает салфеткой улыбку. — Мозг из костей не высасывай, сметану с тарелки не слизывай, куриную ногу не хватай руками». Поэтому я ел отдельно, в уголке, когда они убирались в комнаты, обжимались там, повизгивая от наслаждения, послеобеденную прогулку по собственным телам совершали, погружались в грешную полудрему.

Я побродил по городу, походил по книжным магазинам, накупил книг и вечером притащил домой целую пачку. Днем и ночью я их читал, заучивал, что стол это не выгон, не луг, на него локтями не обопрешься, не навалишься грудью, чтобы дотянуться деревянной ложкой до вареников с маслом, чтобы заглатывать их один за одним, пока не набьешь пузо, пока тебе не отрыгнется творогом, не застрянет кусок в горле, не начнется блаженная икота. Купив нож с вилкой, я долго разглядывал их в уголке, пальцами оглаживал, брал то в левую, то в правую руку, примеривался к котлете, к шницелю, к жареному цыпленку. Конечно, с вилами, с цепом, с косой мне было бы легче, сподручней. «Нет, браток, не для застолья ты рожден, рано еще тебе к столу садиться, голубчик. Вилка, нож, ложка в твоих лапах и не видны, как же ты сможешь есть — тебе и тарелки не удержать, и к столу не подступиться».

Так я размышлял, а сам насвистывал весело себе под нос, все громче и громче, даже прохожие оглядываться стали. Кое-кто останавливался, спрашивал, не выиграл ли я, случаем, в лотерею, а может, кого ограбил, одурачил. Были и такие, что хватали меня за запястья, когда я, проходя по мосту, забывшись, в воздухе печенку ножом резал, а схватив, подымали мои лапы вверх и кричали:

— Боже милостивый, родитель покойный, ну и кувалды. Дак это ж капитал, громадные деньги. Натянуть перчатки, зашнуровать хорошенько, потренироваться в роще на березках да и на ринг, прямо на ринг с такими руками. Ты ж можешь одним ударом коня положить, бычка, бугая повалить на колени. Негру из США разок вмажешь — он своими глазами увидит, как звезды на флаге зажгутся, родную мать позабудет. Послушай, пойдем со мной, я знаю одного специалиста, Бронеком звать, он тебя подучит, все, что надо, покажет.