Сигрид Нуньес - Друг

Ларетта поведала мне, что и в ее жизни был период немоты. Всякий раз, когда она пыталась что-то сказать, горло болезненно сжималось, как будто ее душили невидимые руки.

«Я изо всех сил старалась заставить себя говорить, но самое большее могла издавать только приглушенный писк, как страдающая астмой мышь, и людей это смешило. Мне было так стыдно, что я перестала даже пытаться. Когда мне надо было что-то сказать, я писала или использовала что-то вроде языка жестов или произносила слова одними губами. И все равно горло у меня все время болело».

Во время сеанса психотерапии она вспомнила один случай, о котором не думала много лет. В этом эпизоде участвовала ее бабушка, женщина, о которой она старалась думать как можно меньше. Когда Ларетте было десять лет, ее мать насмерть зарезал сожитель. Поскольку отца у нее не было, она была отдана на попечение своей бабушки. Говоря об этой женщине, наркоманке, которой нужна была все большая и большая доза амфетаминов, Ларетта называла ее не иначе, как «моя первая рабовладелица».

«Она первой начала продавать меня мужчинам. Я помню, как мы с ней сидели за столом в кухне, а потом она встала и подошла к холодильнику. Она открыла морозилку, достала оттуда фруктовый лед на палочке и, развернув, разломила его надвое вдоль. Я помню, что он был вишневый, это мой любимый вкус. Она засунула один кусок мне в рот и сказала: «Давай, я покажу тебе, как это делать, детка». Вторую половинку она положила в свой собственный рот и начала обсасывать ее особым образом».

Это было одно из нескольких воспоминаний, насчет которых у Ларетты были сомнения – стоит ли ей включать их в книгу. Она опасалась, что эта сцена покажется ее читателям чересчур надуманной. Она выбрасывала ее, потом вписывала обратно, потом выбрасывала опять.

Я знаю другую женщину, писательницу, которая время от времени зарабатывает на жизнь как секс-работница. Она совершенно не согласна с преобладающей в последнее время точкой зрения, что любую проститутку надо рассматривать как жертву торговцев живым товаром. Она желает, чтобы все проводили четкую границу между секс-рабынями, с одной стороны, и свободными, продающими себя по своей воле секс-работницами, как она сама, с другой.

Полицейские рейды на бордели, ловля клиентов на «живца», в роли которого выступает переодетая и изображающая проститутку женщина-полицейский, и публичное посрамление клиентов, пытающихся купить секс за деньги, путем опубликования их имен и адресов в Интернете и газетах, вызывают у нее горячее негодование.

– Упаси нас боже от тех, кто мнит себя рыцарями-спасителями, – говорит она. – Почему так трудно поверить, что отнюдь не все мы нуждаемся в спасении или желаем его? Но, с другой стороны, разве не факт, что общество никогда не могло согласиться с тем, что то, что женщина делает со своим телом – это только ее дело и больше ничье?

Эта моя подруга любит рассказывать историю о французской актрисе Арлетти, которая в 1945 году предстала перед судом, поскольку во время оккупации у нее была любовная связь с немецким офицером. В свое оправдание она сказала: «Мое сердце – это сердце француженки, но задница – интернациональна». (Собственно говоря, моя подруга предпочитает более лаконичную версию знаменитой остроты Арлетти: «Моя задница – это не Франция».)

Моя подруга, секс-работница, жалуется, что ее изумляет наивность большинства женщин. Они и не подозревают, что большая часть мужчин имели секс с проституткой, и в числе этих мужчин находятся и их собственные отцы и братья, бойфренды и мужья. Ларетта говорила то же самое, и я слышала, как мужчины заявляют, что сомневаются в правдивости тех своих собратьев, которые утверждают, что никогда не платили за секс.

В показанном недавно телевизионном документальном фильме бывшая проститутка, работавшая в пригородном мотеле, объясняет, что больше всего клиентов у нее всегда бывало в понедельники по утрам: по-видимому, ничто так не способствовало процветанию ее бизнеса, как выходные, проведенные мужчинами с их женами и детьми.

Однажды я спросила мою подругу, получает ли она удовольствие от предоставления секс-услуг. Я была почти уверена, что она скажет да. Но она посмотрела на меня так, словно не расслышала вопроса. «Я делаю это из-за денег, – сказала она. – Какое тут может быть удовольствие ? Если бы я могла зарабатывать на жизнь только литературным трудом, я бы не делала этого вообще. Но эта работа легче, чем преподавание», – добавила она.