Колин Маккалоу - Тим [litres]

– Да, Тим, несправедливо, – вздохнула Мэри. – Но порой нам трудно понять Божий промысл. Есть много глупых правил, которые мы обязаны соблюдать, не совсем понимая, зачем они нужны, ведь так?

– Да, наверное, – уныло согласился Тим.

– Когда речь идет о Божьем промысле, мы все не стоим целого доллара – ни ты, ни я, ни твой папа, ни премьер-министр Австралии, ни королева. Ты уж поверь мне, Тим! – принялась уговаривать его Мэри. – Ты должен мне поверить, Тим. Если не поверишь, мы больше не сможем быть друзьями, нам придется расстаться. Мы с тобой не вправе обниматься и целоваться, это грех в глазах Господа. Я в матери тебе гожусь, Тим!

– Ну и что?

– Тим, Господь против того, чтобы мы с тобой обнимались и целовались, потому что между нами большая разница в возрасте и в умственном развитии, вот и все. Ты мне нравишься, ты мне нравишься больше всех на свете, но я не могу обнимать и целовать тебя. Это непозволительно. Если ты снова попытаешься поцеловать меня, Господь потребует, чтобы я перестала видеться с тобой, а я не хочу с тобой расставаться.

Опечаленный, он поразмыслил над ее словами и обреченно кивнул.

– Ладно, Мэри. Мне это очень понравилось, но лучше уж я буду всегда видеться с тобой, чем поцелую тебя и потом мы расстанемся.

Она довольно хлопнула в ладоши.

– Умница, Тим, я так горжусь тобой! Это слова настоящего разумного мужчины. Я очень тобой горжусь.

Он засмеялся.

– Я все равно считаю, что это нечестно, но мне нравится, когда ты гордишься мной.

– Теперь, когда ты все узнал, ты стал счастливее?

– Намного счастливее! – Тим сел под деревом и похлопал по земле. – Садись, Мэри. Обещаю, я не стану целовать тебя.

Она устроилась рядом и, взяв за руку, с любовью переплела его пальцы со своими.

– Только так мы можем прикасаться друг к другу, Тим. Я знаю, что ты не станешь меня целовать. Я не боюсь, что ты нарушишь свое слово. Но ты должен пообещать мне кое-что еще.

– Что? – Свободной рукой он сорвал несколько травинок.

– То, что произошло – я имею в виду поцелуй, – должно остаться в тайне. Пусть это будет наш маленький секрет. Тим, мы никому и никогда не должны рассказывать об этом.

– Ладно, – послушно согласился он, снова становясь ребенком. Его распахнутые синие глаза лучились любовью.

Мэри охватила злость. Тим был абсолютно прав: это несправедливо, во всех отношениях.

– Мэри, вот ты говорила про папу. Что он хочет спать с мамой в земле. Я понимаю, что ты имела в виду. Если бы ты умерла, я тоже захотел бы умереть. Мне не хотелось бы ходить, разговаривать, смеяться и плакать, честное слово. Я хотел бы быть с тобой, в земле. Без папы здесь будет плохо, но я понимаю, почему он хочет умереть.

Она приложила его руку к своей щеке.

– Всегда легче понять человека, если ставишь себя на его место, правда? Так, я слышу, папа нас зовет. Как по-твоему, ты сможешь удержаться от слез, разговаривая с ним?

Тим невозмутимо кивнул.

– Да, не волнуйся. Папа мне очень нравится. После тебя он мне больше всех нравится, но он ведь маме принадлежит, да? А я принадлежу тебе, поэтому сейчас я не так сильно обеспокоен. Теперь я принадлежу тебе. Если ты просто принадлежишь кому-то, это ведь не грех, да, Мэри?

– Нет, Тим, не грех, – покачала она головой.

Голос Рона приближался. Мэри откликнулась и встала, ожидая, когда он подойдет.

– Мэри? – Тим все еще сидел на земле и смотрел на нее так, словно открылась некая истина. – Знаешь, что мне пришло в голову? Помнишь тот день, когда мама умерла и ты приехала к нам, чтобы забрать меня?

– Да, конечно.

– Дони тогда на тебя сильно ругалась, наговорила столько гадостей, а я никак не мог понять, чем же она так расстроена. Я пытался, пытался понять, но не мог взять в толк, чем она так сильно рассержена. Когда она кричала на тебя, мне было так стыдно, потому что я думал, что мы совершили нечто ужасное. А теперь, кажется, понял! Дони подумала, что мы целовались?

– Ну да, примерно.

– О! – Тим поразмыслил с минуту. – Тогда я верю тебе, Мэри. Я верю, что нам не дозволено целоваться. Раньше я Дони такой никогда не видел, и с тех пор она очень неприветлива с папой и со мной. Однажды они с папой сильно поругались из-за того, что я остаюсь у тебя, и теперь она вообще нас не навещает. Поэтому я верю, что это грех. Должно быть, это действительно грех, иначе Дони не стала бы так сердиться. Но почему она думает, что мы целовались все время? Мэри, она же должна понимать, что ты не можешь этого допустить. Ты никогда не позволишь нам сделать что-то плохое.