Колин Маккалоу - Тим [litres]

В глазах Тима одновременно отразились горе и радость, а потом они потускнели и он уткнулся лицом ей в колени. Мисс Хортон гладила его по волосам и тихо с ним разговаривала.

Наконец он поднял голову и попытался улыбнуться. Не получилось. Тим выглядел растерянным, в глазах затаилась печаль. Морщинка на левой щеке прорезалась глубже. Грустный клоун, отвергнутый влюбленный, кукушонок в гнезде жаворонка.

– Ох, Тим, не смотри на меня так! – взмолилась Мэри.

– На работе меня называют тупицей, – заговорил он, – но если я очень стараюсь думать, у меня это немного получается. Мэри, с тех пор как мама умерла, я все пытался придумать, как показать тебе, что ты мне очень нравишься, ведь я думал, что папа тебе нравится больше, чем я. Я не понимаю, что ты со мной делаешь, я только это чувствую, а объяснить не могу, потому что не знаю нужных слов. Я не могу найти правильные слова… Но в фильмах, которые показывают по телевизору, я видел, что мужчина обнимает девушку, а потом ее целует, и она сразу догадывается, что она ему очень нравится. Мэри, ты мне нравишься! Ты нравилась мне даже тогда, когда я думал, что я тебе больше не нравлюсь. Ты мне нравишься, нравишься!

Он заставил ее встать, неумело обнял и прижал к себе, да так крепко, что Мэри запрокинула голову, хватая ртом воздух, и потом прижался щекой к ее щеке, пытаясь дотянуться до губ. Застигнутая врасплох, Мэри отчаянно сопротивлялась, силясь высвободиться из его объятий, а потом дух борьбы угас, осталось только ощущение близости красивого молодого тела и прикосновения неуклюжих губ. Столь же неопытная, как и он, Мэри почувствовала, что Тим нуждается в помощи и ободрении. Она не могла обмануть его ожидания и считала, что не вправе отвергнуть, унизить Тима, растоптав его гордость. Тим чуть ослабил объятия, и она, высвободив руки, стала гладить его лоб, закрытые глаза, окаймленные шелковистыми ресницами, впалые щеки. Он целовал ее в соответствии со своими представлениями о поцелуе, то есть просто прижимался к ней сомкнутыми губами, но это его не удовлетворяло. Мэри нежно надавила на его нижнюю губу, заставляя приоткрыть рот, и, зарывшись пальцами в волосы, притянула его голову к себе. На этот раз Тим остался доволен, и его восторг передался ей.

Прежде Мэри случалось обнимать Тима, но как ребенка, а теперь он открылся ей как мужчина, и Мэри Хортон пребывала в благоговейном трепете – утопая в его объятиях, ощущая прикосновение его губ, гладя мускулистую гладкую грудь. Ладонь Тима проникла под ворот платья и обхватила ее голое плечо.

– Мэри! Тим! Мэри! Тим! Вы где? Слышите меня? Это Рон! Отзовитесь!

Мэри вырвалась из объятий Тима и, схватив его за руку, потащила под сень деревьев. Они бросились бежать и остановились лишь тогда, когда голос Рона растворился вдали. Сердце Мэри колотилось так сильно, что ей едва удавалось перевести дух. На мгновение она подумала, что сейчас потеряет сознание. Тяжело дыша, она прильнула к Тиму, а когда почувствовала себя лучше, смущенно отстранилась и сказала:

– Перед тобой глупая старая дура.

На губах Тима играла прежняя восхитительная улыбка, но в выражении лица появилось нечто новое – некая зачарованность, изумление, словно он увидел ее в новом свете. Мэри будто окатили холодной водой. Она схватилась за голову, пытаясь понять, как это произошло. Как теперь разрешить ситуацию и вернуть все на круги своя, не задев чувств Тима?

– Тим, нам не следовало этого делать, – произнесла она медленно.

– Почему? – Его лицо светилось счастьем. – Мэри, я не знал, что так бывает! Мне понравилось! Это еще лучше, чем когда ты обнимаешь или утешаешь меня!

Она неистово замотала головой.

– Все равно, Тим, мы не должны были так поступать! Есть вещи, которые нам делать нельзя, в том числе и это. Плохо, что нам понравилось. Это не должно повториться, и вовсе не потому, что мне понравилось меньше, чем тебе, а потому, что это непозволительно. Поверь мне, Тим, это непозволительно! Я несу ответственность за тебя, я должна заботиться о тебе так, как того хотели бы твои родители, а значит, мы не можем целоваться. Не можем.

– Но почему, Мэри? Что в этом плохого? Мне так понравилось! – Радость на его лице сменилась непониманием.

– Само по себе это не преступление, Тим. Но нам с тобой это делать запрещено. Это грех. Ты знаешь, что такое грех?

– Конечно! Это когда ты делаешь то, что не нравится Господу.

– Так вот, Господь против того, чтобы мы целовались.

– А почему Господь против? Мэри, мне еще никогда не было так хорошо! Мне даже казалось, что я целый доллар! Почему Господь должен возражать? Это же несправедливо, несправедливо!