Колин Маккалоу - Тим [litres]

– Мм, да, пожалуй. У вас ведь никого нет, а он, наверное, скрашивает ваше одиночество?

– Несомненно! Мы с Тимом замечательно проводим время. Возимся в саду, слушаем музыку, купаемся, устраиваем пикники и много чего еще. У него простые вкусы, и он учит меня ценить простоту. Я не такой уж легкий в общении человек, но с Тимом мы чудесно ладим. Он пробуждает во мне все самое лучшее.

При всем своем любопытстве, миссис Паркер не была злой и обычно не имела привычки строго судить людей. Она ободряюще потрепала Мэри по руке.

– Что ж, я рада за вас, милочка. Это хорошо, что вы нашли себе компанию, а то все время одна да одна. А кумушкам на нашей улице я рты позатыкаю. Я сказала им, что вы не из тех женщин, кто покупает себе ухажеров. Может, по чашечке чаю? Я хочу послушать про Тима. Как у него вообще дела?

Мэри несколько секунд сидела, задумавшись, а потом с удивлением взглянула на миссис Паркер и печально спросила:

– Значит, вот что они подумали? Неужели они это серьезно? Фу, какая мерзость! Как им в голову такое могло прийти? Я не за себя переживаю. Мне за Тима обидно! Боже, какая гнусность!

Босс Мэри, Арчи Джонсон, тоже заметил, что она изменилась, хотя причины не знал. Однажды во время обеденного перерыва он завел об этом разговор:

– Знаешь, Мэри, это, конечно, не мое дело, и ты вправе поставить меня на место, но у меня создалось впечатление, что у тебя с некоторых пор появились новые интересы.

Она уставилась на него в изумлении.

– О чем вы, сэр?

– Ой, Мэри, прекрати! К чему весь этот официоз – «сэр», «мистер Джонсон»? Сейчас обед.

Она отложила нож и вилку и спокойно посмотрела боссу в лицо. Они вместе работали уже не один десяток лет, но всегда придерживались сугубо деловых отношений, и Мэри до сих пор с трудом удавалось отбросить чопорность во время их нечастых, но обязательных встреч в неформальной обстановке.

– Арчи, если ты имеешь в виду, что в последнее время я изменилась, так и скажи. Я не обижусь.

– Именно это я и имею в виду. Ты изменилась. Нет, конечно, ты по-прежнему жуткая стерва и наводишь ужас на младших машинисток, но ты стала другой! Это заметили многие сотрудники нашей компании. Во-первых, ты похорошела, как будто выползла из своего убежища под камнем и много времени проводишь на солнце. Во-вторых, на днях я собственными ушами слышал, как ты смеялась над кривляньями этой идиотки Селесты.

Мэри едва улыбнулась.

– Думаю, Арчи, все сказанное тобой можно резюмировать одной фразой: я наконец-то стала нормальным человеком. Красиво звучит, правда?

– И что, черт возьми, заставило такую старую деву, как ты, после стольких лет, стать нормальным человеком? Дружком обзавелась?

– В каком-то смысле, но это не то, что все, я уверена, думают. Есть вещи, мой дорогой Арчи, которые иногда на старую деву оказывают куда более благотворное воздействие, чем просто сексуальное удовлетворение.

– Абсолютно с тобой согласен! Чудеса творит именно любовь, Мэри. Восхитительно чувствовать, что ты желанна, что в тебе нуждаются, тебя ценят. А секс – это лишь вишенка на торте.

– Мудрые слова! Неудивительно, что мы с тобой так слаженно работаем вместе на протяжении стольких лет. Здравомыслия и чуткости, Арчи, у тебя гораздо больше, чем у обычного бизнесмена.

– Поверить не могу, аж уши дымятся! Да, Мэри, ты и впрямь сильно изменилась! И, должен добавить, к лучшему. Если и дальше так дело пойдет, я, пожалуй, приглашу тебя на ужин.

– Уж пригласи! Буду рада снова увидеть Тришу.

– А кто сказал, что там будет Триша? – пошутил он. – Впрочем, мне сразу следовало понять, что в душе ты осталась прежней. А если серьезно, думаю, Триша сама захочет увидеть, как ты изменилась. Так может, как-нибудь вечером заглянешь к нам на ужин?

– С удовольствием. Скажи Трише, пусть позвонит мне, и мы согласуем день и время.

– Ладно. А теперь хватит юлить. Выкладывай, дорогая, кто придал новый смысл твоей жизни.

– Пожалуй, можно сказать, что это ребенок. Только ребенок очень особенный, не такой, как все.

– Ребенок! – Безмерно довольный, Арчи откинулся на спинку стула. – Конечно, ребенок. Как я сразу не догадался? Такой кремень, как ты, скорее смягчится под влиянием ребенка, чем мужчины.

– Не все так просто, – неторопливо ответила Мэри, изумляясь своей смелости и непринужденности: никогда прежде в общении с Арчи она не чувствовала себя столь раскованно. – Его зовут Тим Мелвилл, ему двадцать пять лет, но при этом он ребенок: у него слабоумие.