Михаил Захарин - Приговоренный к пожизненному. Книга, написанная шариковой ручкой

В то время, что я находился в Тулуне, я испытывал щемящую, скрытую тоску. Я чувствовал себя не в своей тарелке. Там все было черное, незнакомое, враждебное. Я физически чувствовал оторванность от дома, от друзей, от родных связей, которые поддерживали меня даже на расстоянии, сквозь стены. А здесь все обрывалось и не работало. Тоска, конечно, усугублялась угнетающими бытовыми условиями: сыростью в камере, обшарпанными стенами, плохим освещением, голым бетонным полом, холодом, особенно по ночам, — и обострялась еще тем, что со мной произошло. Хоть меня и заверил парень из собственной безопасности, что со мной ничего больше не случится, все равно я ожидал какого-то очередного хода и был натянут как струна. Но помимо опасности я ощущал именно пронзительное чувство тоски. Это гребаный Тулун казался мне вымершей, безжизненной планетой. Каждый день я просыпался с мыслью: «Когда меня возвратят обратно?» Меня пугала перспектива остаться здесь надолго или, еще хуже, — навсегда. Я знал, что мера пресечения, избранная судом, заканчивается 10 декабря 2003 года. И ее нужно продлевать. А сделать это без участия подозреваемого процессуально невозможно. Значит, меня должны увезти. И я ждал этапа. Мои сокамерники знали, по каким дням этап. Но в ближайший день меня не назвали. И в следующий тоже. Это было странно. Я начал нервничать, мне оправданно казалось, что готовится очередная западня. Мне надоело быть жертвой! И я решил, что было бы неплохо вооружиться. На прогулке я наткнулся на сварочный электрод. Это было чудом, потому что такие предметы здесь не валяются, как на стройке. Я смог его пронести в камеру. Обломал, заточил, загнул один конец, обмотал его целлофаном, заплавил, сделал ручку. Получилась неплохая пика. Острая, опасная, если знать куда втыкать. Я определенно решил для себя, что если меня снова закроют с этими отморозками и мне удастся пронести с собой мою пику, то я буду действовать решительно. Я буду колоть и резать на поражение. Я буду убивать этих тварей без слов и сожалений, иначе они будут убивать меня. Мне надоело терпеть. Мне надоело быть жертвой. Я готов был нападать, чтобы спасти свою жизнь. Во мне осознанно проснулась темная сторона личности, которая дремлет в каждом. И кто знает, сколько ударов бы я нанес, прежде чем понял бы, что пора остановиться. Да, это можно назвать самообороной, но это самооборона с примесью ненависти и мести. Она с привкусом крови. Окружающая среда требовала, чтобы я поменялся, оброс шипами и стал жестче.

Я стал.

Проблема теперь заключалась в том, куда спрятать пику. Металлоискатели тогда были не очень популярны при обысках. И были, в общем-то, неплохие шансы носить ее при себе незамеченной. Я прятал пику в резинку трусов со стороны спины и ходил с ней постоянно. Спал с ней, ел с ней, ходил в туалет. Никогда не знаешь, когда тебя выдернут из камеры. Поэтому я всегда был готов.

Но к тому, что случилось со мной дальше, я не приготовился.

В один из дней открылся «робот» и мне приказали собираться на этап. Совершенно неожиданно, не по расписанию. Стало понятно, что повезут меня не на «Столыпине». Но кто, куда и каким образом?

Я собрался при открытых дверях. Попрощался с ребятами. Они пожелали мне удачи. Затем меня с вещами сопроводили в кабинет замначальника по оперативной части, с которым я уже встречался. С ним у меня произошла какая-то мутная, полная загадок беседа, в ходе которой он дезинформировал меня относительно особого интереса ко мне со стороны братского УБОПа и предстоящего этапирования в Братск. И добавил: «Возможно».

Все это попахивало лажей, но нельзя было отбрасывать и такой вариант развития событий. Хоть Братск и был моим домом, но возвращаться туда с УБОПовцами мне точно не хотелось. Бывал я уже у них пару раз на профилактических беседах. Невежливые они люди. Невоспитанные какие-то. Сначала на землю кладут лицом. Потом просят стенку потолкать пару часов до дрожи в руках и коленях, пробуя печень на упругость. Потом неизменный ритуал: предлагают купить снаряд от пушки, который украшает их штаб. Ну, или ради забавы подбросят тебе в багажник противотанковую мину и потом смеются над твоей реакцией. Но самое обидное то, что по иронии судьбы УБОП расположился в моем бывшем детском саду «Журавленок», с которым у меня связаны самые теплые детские воспоминания.

После этого меня направили в комнату обыска, где, наскоро перетряхнув мой скарб, не нашли в резинке трусов железную семисантиметровую пику (чему я был несказанно рад). Затем вывели на проходную к главному входу. Там меня встретил человек в штатском бурятской национальности и двое спецназовцев в черных масках, в брониках, с «калашами», в полном обвесе. Здоровые, грубые, устрашающие, как орки.