Сергей Докучаев - Глиняный сосуд

— Это вы серьезно? — спросил безусый.

Его настойчивость и удивляла, и несколько раздражала, хотя чувствовалось, что он спрашивает не из простого любопытства, а как будто из желания погасить, подавить некую тревожную, тяжелую мысль.

— У меня нет причин считать этот взгляд менее серьезным, чем все иные взгляды на этот вопрос, — заявил усатый.

— Мрачная фантазия, — сказал оппонент и усмехнулся. — Все это — скучно. Дело в том, что мы стали слишком умны для того, чтобы верить в Бога, и недостаточно сильны, чтоб верить только в себя. Как опора жизни и веры, существуют только Бог и Я. Человечество? Но разве можно верить в разумность человечества после всех этих жестоких войн и революций? Нет, эта ваша фантазия… Жутко! Но я думаю, что Вы несерьезно говорили.

Безусый робко вздохнул. О чем — неясно даже ему самому. Он всегда так вздыхал, когда боялся услышать ответ, на давно мучавший его вопрос.

Подъехал следующий трамвай.

— Остановить бы движение, пусть прекратится время, — тихо сказал тот, что был без усов.

— Оно прекратится, если придать всем видам движения одну и ту же скорость, — с чувством знатока сказал усатый человек.

Оппонент взглянул на собеседника искоса, подняв брови, и быстро, неясно заговорил какими-то бредовыми словами.

Потом неожиданно встал, протянул руку и ушел к трамваю, нерешительно качаясь на ногах. Тот, что был с усами, поспешил догнать собеседника, видимо желая, продолжить начатый разговор.

На лавку села контролер.

— Скажите, а когда придет «Аннушка»?

— Э, так сняли ее, отец, с маршрута лет пять как, — пояснила женщина, и пошла к ларьку с газетами.

Напротив остановки затормозила грузовая машина, перевозившая зеркала. Я увидел в отражении старика с длинной белой бородою, с изрытым глубокими морщинами лбом, в мужицкой рубахе, подвязанной поясом.

Тут прозвучал сигнал напиравшего сзади трамвая.

— Просыпайся, — проговорила Алена, не скрывая раздражения.

— Где мы?

— У твоего дома, где же еще.

Максим кое-как вылез из машины и, не сказав ни слова, направился к подъезду.

— Что, и на чашку кофе не пригласишь?

— Нет, — не оборачиваясь, ответил он.

— Подумай на счет издания романа еще раз, — крикнула девушка. — Другого шанса начать новую жизнь у тебя не будет. Заешь себя от тоски.

Максим остановился.

— Алена, если моя рукопись действительно тебе помогает, то распечатай ее на принтере и читай на здоровье перед сном, но лучше сходи в храм, исповедуйся. Лично мне помогает.

— Я в Бога больше не верю, — сказала Алена улыбаясь. Она подкурила новую сигарету в надежде, что дым отгонит мошку.

Максим пожал плечами, как бы говоря этим: «Тогда ничем больше не могу помочь», и направился в сторону подъезда. Дома он снял часы и положил их на тумбочку, дав отдохнуть запястью.

«Зачем я вообще поехал? Дурак».

Тело пронзила острая боль. Максим сел, отдышался. Боль повторилась. Он пополз за обезболивающей таблеткой на четвереньках, держась рукой то за край кровати, то за тумбочку. Наконец ему удалось добраться до анальгина, и он запил его остатками воды в кружке. Потом медленно вернулся к столу, дотянулся до с

Максим не знал, сколько прошло времени. Может быть, прошел час, а может, уже настало утро. Где-то в сознании предохранитель, отвечающий за время, перегорел, и теперь оно приобрело аморфные черты. Любая форма, вплоть до вечности. Наконец, он смог оторваться от унитаза и на трясущихся ногах пополз под душ. Горячая вода немного привела его в чувство, но огромные жабьи волдыри на шее вызывали тошноту и страх.

Выбравшись из ванной, Максим кое-как добрался до аптечного шкафчика и высыпал в ладонь несколько таблеток шипучего аспирина. Держась за косяки, с трудом дошел до кухни, налил в стакан кипяченой воды, кинул таблетки, подождал, пока они растворятся, и залпом выпил.

«Что же делать дальше? Сколько времени-то? Так, где телефон?»

Максим снял с базы трубку, и в этот момент позвонили в дверь. Он по привычке рванулся к двери, но запутался в ногах и грохнулся на пол.

В голове успела пронестись мысль: «Только бы шов не порвался». В дверь неистово названивали.

— Открыто! — крикнул из последних сил Максим, вспомнив, что после ухода Алены не защелкивал замок.

Потемки коридора озарились ярким ламповым светом с площадки. Максим едва успел поднять голову и попытался понять, кто перед ним стоит, как сознание выключилось, словно кто-то опустил рубильник.

Максим провел ладонью по шее, пытаясь сосчитать волдыри. Запищал датчик. Пришел врач. Посмотрев на монитор, он крикнул в коридор: