Сергей Докучаев - Глиняный сосуд

— Хорошо, рад был увидеть подрастающее поколение, — с улыбкой сказал он.

На фоне белоснежного халата щеки девушки отчетливо покраснели, и она поспешила к лифту.

Словно огромная трехмерная шахматная доска мерцал в свете луны пятнадцатиэтажный корпус института. Там, где горел свет в окнах палат, операционных или кабинетов, были белые клетки. На черных же клетках больные скорее всего досматривали последние сны перед выпиской или смертью.

Медсестра шла по дороге, неся в пакете скромный подарок для медсестер, ухаживающих за матерью. Она не понаслышке знала от коллег, что тысячи взрослых детей не успели последний раз поговорить, попросить прощения, получить напутствие от родителей, и теперь дорожила каждым днем.

Поднявшись на лифте на седьмой этаж, медсестра поздоровалась с девушками на посту и пошла прямо по коридору. Повернула направо и зашла в комнату под номером четыре, где посетители могли спокойно смотреть на родственников через стекло.

Если те были в сознании, то с помощью листка и ручки можно было переговариваться. Правда, связь осуществлялась в одностороннем режиме. Пациентам, конечно же, авторучки не полагались. Только моргания и кивки.

Мать Оли лежала после инсульта уже больше недели. На операцию пока не решались, а консервативная терапия плодов не давала.

«Возможно, она и живет уже не для себя, а для меня, — думала дочь. — Даже в таком состоянии умудряется помогать».

Рядом с матерью на койках лежали еще двое. Всем известный в институте священник, иерей Михаил, почти год назад попавший в аварию, и второй, как потом выяснилось, виновник аварии, таксист Валерий.

«Может быть, мама с отцом Михаилом сейчас разговаривает? — подумала медсестра. — Отпустит ей грехи».

Очереди к отцу Михаилу по выходным никогда не иссякали. Навещали прихожане местного храма, приходили духовные чада и все те, кому он помог советом или делом. Люди были потрясены случившимся и сердечно желали батюшке скорейшего выздоровления.

На все вопросы нейрохирурги только разводили руками. Кто-то даже предлагал оплатить перевозку и лечение за границей, но после консилиума с зарубежными коллегами сошлись во мнении, что стоит надеяться только на чудо.

Оля и сама несколько раз заходила в храм при институте, где последние годы служил батюшка. Оставляла записки о здравии, ставила свечки, молилась за всех и даже за этого Валеру. Как-то медсестра спросила у подруг: «А кто-нибудь приходит к таксисту?»

— Дочь приходит, — ответила одна из них. — Ты, Оль, не представляешь. Тут пару месяцев назад положили женщину после аварии рядом с отцом Михаилом и этим Валерой. Прибежала ее дочь, вся в слезах и в крови. Кричала, чтобы мол, следили за женщиной, ухаживали, как за собой. Денег всем совала по карманам. Потом ей еще и плохо стало. Нашатырь давали.

— Ну и? — с интересом спросила Оля, заваривая пакетик цейлонского чая.

— А потом она как-то по татуировке опознала родного отца. Мать ей об этом говорила. Мол, на правой руке, в годы службы на речном флоте, отец набил щуку и якорь. Кустарная работа. Так вот, она увидела эту щуку с якорем и обомлела. Заплатила нам. Мы взяли у него пробу слюны и прядь волос — сама знаешь, в этом дефицита не испытываем.

— И?

— Сделали анализ на отцовство. Результат показал, что он ее отец с незначительной погрешностью.

— Да иди ты! — воскликнула Оля, ерзая на стуле.

— Вот так-то, подруга. Совпадение так совпадение! И ты ведь понимаешь, что мало того, что дочь нашла отца, так еще и мать ее, получается, встретила бывшего мужа. Правда, им так и не удалось поговорить. Скончалась, не приходя в сознание. Дочь грозилась всех под суд отдать, а потом целый день рыдала.

— Наши бабы не поверят, если рассказать. И что сейчас?

— Да ничего. Приходит теперь раз в месяц, обычно в пятницу вечером или в субботу рано утром. Посидит и уходит, нам оставляет целый пакет с деликатесами. Но самое трогательное — это смотреть записи.

— Записи?

— В реанимации есть камеры, которые пишут видео на случай, если появятся какого-нибудь рода эксцессы. Ну, ты понимаешь. Не в первый раз. Наш компьютерщик Толик за пузырь и банку красной икры показал, как архивные записи смотреть. У нас ведь у самих нет допуска. Только ты не проболтайся, иначе нас погонят в шею!

— Никому, — проводя рукой по рту, сказала Оля.

Они покопались в компьютере и, щелкнув на первый файл, запустили видеозапись.

— Присаживайся, подруга. Эта, вот, кажется, почти сразу после смерти матери.