Раду Чобану - Сумерки

Мало-помалу хозяйство нотариуса росло. На его счастье, неразговорчивая и хмурая Салвина, дочка воина из отряда Янку, оказалась выносливой и работящей женой. Своими руками построили они каменный дом под тесовой крышей, окружили его стеной, как крепость, во дворе поставили камнедробилку: пришлось отвести один рукав реки, чтобы вращала тяжелые колеса. Вскоре двор господина Молдовану начинался от подножья горы и кончался берегом реки, где раскинулся пышный сад с яблонями и сливами. Сами косили, сами возились с пчелами, сами ухаживали за конюшней, сами запасали корм для скотины. Конечно, хозяйствовала в основном Салвина, а уж Аврам помогал ей только после того как управлялся со своими делами в примэрии. Купил он лесной участок, купил и землю под рудник, но это было года три-четыре после того как во дворе заработала камнедробилка. Назвали тот рудник «Барбара-2», и находился он неподалеку от казенного рудника «Барбара». Поговаривали, что где-то под землею обе золотоносные жилы непременно сходятся. Поначалу Аврам нанял трех рудокопов, но через год их было уже девять. У него они работали, у него и кормились. Выйдя вечером из рудника, направлялись прямо во двор к хозяину. Кожаные сумки и другое снаряжение оставляли за порогом, сняв шапки, крестились и усаживались за узкий дощатый стол. Салвина приносила в глиняных мисках чего-нибудь горяченького. Рудокопы, молчаливые, хмурые, доставали деревянные ложки и, обжигаясь, хлебали горячую чорбу. По субботам они и после ужина оставались сидеть за столом, ожидая хозяина. Он входил, неся небольшой полотняный мешочек и замусоленную конторскую книгу. Следом шла Салвина и несла маленькие весы с латунными чашечками на четырех серебряных цепках. Аврам садился во главе стола, ставил перед собой весы, клал рядом мешочек и раскрывал конторскую книгу.

— Желаю здоровья! — произносил он.

— Благодарим покорно, — откликался за всех старик Гиуц. — Вам и семейству вашему тоже здоровия желаем.

Остальные молча поднимались из-за стола, кланялись.

— Бог оградил нас от злых духов, а святая Барбара принесла нам удачу.

Все хором отвечали:

— Благодарение господу!

Снова молча усаживались. Салвина ставила перед каждым глиняную кружку и разливала молодое подслащенное вино с плавающими поверху зернышками тмина. Все оборачивались к хозяину, поднимали кружки, а старый Гиуц произносил тост:

— Даруй, господи, здоровия кормильцам нашим и нам вместе с ими.

Остальные, вместе с Аврамом и стоящей у дверей Салвиной, хором отзывались:

— Аминь!

Затем следовала раздача недельного заработка. Все молча следили за действиями хозяина. Каждого по очереди он подзывал, набирал лопаткой из мешочка золотого песка, взвешивал на весах и высыпал в подставленный холщовый платочек. Получивший свою долю завязывал платок в узелок, подходил к столу за спиной хозяина и вместо подписи оставлял в конторской книге отпечаток своего почернелого, изрезанного камнями пальца.

Раз в месяц и зимой и летом Аврам отправлялся в Златну обменивать золото. Для этих выездов он купил себе в Турде легкую крытую коляску и двух норовистых вороных с лоском коней. В поездках его обычно сопровождал старый Гиуц. Они садились на высокие козлы, прихватив длинноствольные ружья. Выезжали затемно, когда на небе еще поблескивали звезды, а над Детунатой сияла утренняя звезда Лучафэрул. Сняв шапки, крестились, Гиуц щелкал кнутом, и кони, истомившиеся в ожидании и переступавшие с ноги на ногу, вихрем срывались с места. И покуда громыхание коляски не затихало далеко в лесной тьме, Салвина, не шевелясь, стояла у дороги и смотрела вслед. Потом она запирала тяжелые дубовые ворота. А по всему селу один за другим о наступлении утра разноголосо пели петухи.

Как бы между делом Салвина родила тринадцать человек детей. Каждый год в урочный час она посылала за тетушкой Ветой и с ее помощью производила на свет очередное дитя. А на третий день после родов как ни в чем не бывало поднималась с постели и бралась за обычную работу.

Из тринадцати детей десять умерли: трое погибли в руднике, куда Аврам посылал их помогать рабочим, один попал в западню, когда пас овец, две девочки умерли от нераспознанной хвори, даже тетушка Вета не знала от чего, две другие девочки и мальчонка, хилые от рождения, растаяли, точно воск на солнце, а последнего самого малого зашибла насмерть копытом лошадь. Аврам пристрелил ее, а заодно и вторую и купил в Турде другую пару, таких же вороных с лоском коней.