Робер Эскарпи - Святая Лизистрата

— Не уверен. Мне, например, нравится этот привкус. От пего немножко пощипывает нёбо.

— Пощипывает, да еще как!

Па совет призвали Анри, и тот, отхлебнув глоток, задумчиво поболтал вино во рту.

— Если бы мы были в Париже, я бы счел ребячеством пить такое вино. Оно слишком молодое. Но здесь мы можем позволить себе такую роскошь. Главное — определить его достоинства. Это, конечно, не первоклассное вино. Кош, у вас есть байонская ветчина?

Острый запах ветчины пересилил привкус вина — так объезженный жеребец перестает вскидывать задом и переходит на спокойную рысь. Анри не без удовлетворения посмотрел бокал на свет.

— Я только что разнес в пух и прах Бриу.

— И все равно недостаточно, — сказал Кош.

Фоссад смущенно улыбался краешком рта.

— Он, наверно, в ярости?

— Надеюсь. Может быть, это заставит его сделать одну глупость, и уж тогда, клянусь, я его добью.

Теперь Фоссад улыбался другим краешком рта. Анри положил себе на тарелку кусок ветчины.

— А где Теодор?

— В соседней комнате, с Жаком и моей женой, — ответил Кош. — Заканчивает урок.

— Ну как он?

— Держится довольно бодро. Но Ведрин его, конечно, выгонит.

— Что можно для него сделать?

Лицо Коша просветлело, и глазки его загорелись.

— Все очень просто, я ему уже об этом сказал: он может стать учителем. Ему надо только подать заявление в научную инспекцию. Год или два он будет замещать других, потом получит свидетельство, пройдет стажировку и — хоп! — одним педагогом станет больше.

— Но как же так! Сын попа — и вдруг учитель, не слишком ли это? Ведь предварительно, наверно, проверяют анкетные данные.

— Это я беру на себя. Инспектор начальных школ меня послушает. А Тастэ, который заседает в комиссии от нашего кантона, едва ли пойдет против своей совести и станет чинить препятствия.

— Вы все предусмотрели.

— О, я об этом давно думал. Я всегда считал, что этот парень не окончательно погиб для нас. Когда Бриу в прошлом году прислал его ко мне давать уроки, я воспользовался этим, чтобы подготовить почву. Ведрин сделал остальное. Теперь плод созрел.

— И все же слишком много в нем еще этой святости.

— Это условный рефлекс. Но сидит он в нем неглубоко. Исчезнет после первой же промывки мозгов.

Промывка мозгов… Анри поморщился. И все-таки это его не возмутило. Он думал сейчас о последней воле Жана: «Ты отвечаешь за эту душу». Что же из этого следует? Если я отвечаю, значит, на мне все и лежит. Я заранее принимаю на себя ответственность за все, что может произойти, но того, что может произойти, никто не в силах предугадать заранее, даже Жан… а тем более Кош.

— Промывка мозгов… Ну и выраженьице!

— Зато вполне подходящее. Я просто хотел сказать, что религия не въелась в него. Она держится потому, что он погружен в соответствующий раствор, потому что следует привычному ритуалу, но стоит поместить его в здоровую среду, и все это облупится, сойдет, как плохая краска. Поверьте, я видел таких.

— Каких?

— Таких, которым я помог от этого избавиться. Надо было мне стать миссионером. Да ведь, собственно, я и есть миссионер — миссионер, проповедующий антиклерикализм. Я выискиваю глубоко запрятанные призвания, пробуждаю их к жизни, развиваю их. Три четверти моих помощников были в свое время обращены мной. Среди них есть такие, которые стояли далеко от нас, гораздо дальше, чем Теодор. Что же до него, то увидите, через четыре-пять лет он будет у нас штатным преподавателем. А со временем станет директором сарразакского лицея.

— Сарразакского лицея? Не слишком ли быстро вы шагаете?

— А почему бы и нет? Эх, вы, маловер!

Тут появилась госпожа Кош в сопровождении Теодора и Жака.

— Господин Гонэ согласился пообедать с нами. Господа, может быть, и вы задержитесь? Я угощу вас гусем, которого я законсервировала в прошлом году.

Фоссад почмокал увлажнившимися губами, но почти тотчас уголки его рта жалобно опустились.

— Меня жена ждет, — вздохнул он.

— Меня тоже, — сказал Анри, — но только так давно, что, наверно, и ждать перестала.

— Яверю в бога, — заявил Теодор.

— Со мной дело обстоит сложнее, — сказал Анри, — я в него не верю, но он не оставляет меня в покое. У меня такое впечатление, что он недолюбливает меня.

— Sic enim dilexit Deus mundum, ut filium suum unigenitum daret… [24] Ибо так возлюбил бог мир, что отдал ему своего единородного сына (лат.) .

— Поскольку он не существует, это ne так уж важно, просто как-то неприятно, потому что не знаешь, с какой ноги с ним танцевать.