Леонид Пузин - Луна в Водолее [СИ]

И вовсе не Татьяна — хотя внешне, будто бы и она — сейчас заставила Окаёмова безоговорочно согласиться с точкой зрения друга: нет — жена. Вернее: катастрофические — по мнению астролога — последствия Машенькиного «воцерковления» для семейной жизни. Осознав это, Лев Иванович легко справился с раздражением, вызванным Татьяниной не совсем скромной «исповедью» — тоже мне, судья нашёлся! — и продолжил слушать артистку со своей обыкновенной дружеской внимательностью: отчасти, уже и профессиональной — ежедневные астрологические консультации очень развили у Окаёмова умение понимать собеседника.

(Спрашивается, Лев Иванович, какого чёрта?! Тебя до нервного зуда задела Татьянина зависть к Лёшиной Валентине? До желания почесать ужаленный мозжечок давно отпавшим хвостом? Нет, господин Окаёмов! Твоё преступное предсказание! Всё дело в нём! А Татьяна сейчас, как получасом раньше старый бродяга, всего лишь «объект замещения» — удобный повод, чтобы заслуженную злость на себя перенести на других! Немедленно, Лев Иванович, — слышишь! — бери себя в руки.)

Таким образом, отыскав причину и подавив раздражительность, начавшуюся с самого утра — когда «подкупленная» проводница разбудила его десятью минутами позже, чем было условленно — Окаёмов смог должным образом оценить сваренный Татьяной Негодой кофе: изумительный кофе! Так и веющий ночными ароматами аравийских пустынь!

В самых восторженных словах выразив своё восхищение этим дивным напитком, Окаёмов собрался посоветоваться с Татьяной относительно того, кому лучше передать тысячу долларов — непосредственно Валентине или в образованный несколькими близкими друзьями Алексея «комитет» по его похоронам? — как за тонкой кухонной дверью послышался скрип диванных пружин: что? Проснулась Валя?

Лев Иванович машинально посмотрел на часы — восемь минут одиннадцатого — время-то как торопится! Казалось, он совсем недавно нажал кнопку звонка Алексеевой квартиры — и вот вам: прошло уже более трёх часов!

Татьяна, услышав пружинный скрип, сказала, — секундочку, — и, по-птичьи вспорхнув со стула, исчезла за дверью. Скоро вернувшись, артистка подтвердила — да: Валентина проснулась и через несколько минут зайдёт поздороваться — лишь чуточку приведёт себя в порядок.

Встреться сейчас Окаёмов с Валентиной где-нибудь на улице, то не узнал бы её — в кухню вошла сомнамбула. Без возраста, пола, да даже — и без лица. В самом деле: несмотря на наложенный второпях слой косметики, фотографию обратной стороны Луны никак не назовёшь женским лицом.

…вошла, поздоровалась, села к столу, машинально взяла предложенный Татьяной кофе, сделала глоток, отставила чашку, затем снова поднесла её ко рту и, отпив самую малость, опять вернула чашку на блюдце. Без спроса потянулась к окаёмовской «Приме», неловко обхватила губами непривычный (без фильтра) конец сигареты, прикурила от поднесённой астрологом зажигалки, затянулась, закашлялась и, вынув изо рта это «народное курево», стала сосредоточенно давить сигарету о дно и края большой керамической пепельницы. И вдруг, не прерывая этого истребительного занятия, заговорила ровным, «механическим» голосом:

— Ну вот, Лёвушка, ты своего добился… накликал на Алексея беду… что так случится — я это знала с девяносто второго года… а завидовал ты ему всегда… ещё с института…

Чудовищная несправедливость Валентининых обвинений, едва только астролог осознал смысл произносимых женщиной слов, согнула в дугу застигнутую врасплох Окаёмовскую душу. Вообще-то, что жёны («официальные» или «гражданские» — не суть) в той или иной степени ревнуют мужей к друзьям, отнюдь не являлось новостью для Льва Ивановича. Его самого к тому же Алексею Гневицкому Мария Сергеевна ревновала очень даже не слабо: конечно, скрывая и внешне оправдывая ревность борьбой с «Зелёным Змием» — дескать, стоит старым друзьям сойтись и… будьте любезны! Лёвушке не меньше двух дней требуется на опохмелку! Но чтобы — ТАК?

Валентина, между тем, продолжала:

— …ведь он всегда был талантливее, умнее и, конечно, красивее тебя… и женщины у него — не чета твоей Марии Сергеевне… а уж когда Алексей стал художником — ты, Лёвушка, вообще… спал и видел — как бы его извести… и за астрологию — думаешь я не знаю? — взялся только поэтому: чтобы наслать на Алексея порчу…

Первой от наваждения, созданного бредом явно помешавшейся женщины, освободилась Татьяна:

— Валечка, что ты несёшь, опомнись?! Это же надо додуматься! Чтобы Лев Иванович — и вдруг такое?!