Леонид Пузин - ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО ГОСПОЖА РАБЫНЯ

Утро не обещало ничего особенного — старший следователь муниципального отделения милиции майор Брызгалов рассеянно перекладывал бумаги из левого ящика письменного стола в правый. Совершенно ненужная ему справка, естественно, не находилась — майор начинал потихоньку злиться, что и являлось основным побудительным мотивом затеянных им бессмысленных поисков: слегка рассердиться, обвинив в беспорядке влюблённую в него секретаршу Зиночку, сделать ей ехидное замечание — словом, всё, чтобы нарушить благолепие прозрачного августовского утра. Однако на этот раз майор не успел довести себя до нужного градуса, выговора Зиночка не получила — очарование осеннего утра нарушил прозаический телефонный звонок:

— Слушай, Геннадий Ильич, — особенный «предпенсионный» голос полковника Зубова, — у меня тут такое дело… да, оперсводка по городу у тебя?

— Нет ещё. Сейчас заберу у Зиночки.

— Погоди, Геннадий Ильич, успеешь. Тут понимаешь…

Вслушиваясь в прерываемое слабым потрескиванием сопение полковника, Брызгалов отлично понимал: Андрей Сергеевич сейчас попытается взвалить на него очередное безнадёжное дело — или, на профессиональном жаргоне, «висяк». Нет, не напрасно сквозь умытую вчерашней грозой листву солнце брызнуло на стол майора стайкой игривых зайчиков — судьба-злодейка! Которая — по многолетнему опыту майора — с удивительным постоянством выбирает такие вот солнечные (особенно — после ненастья!) дни для своих глумливых ухмылок. Ах, если бы он успел, нарушив безмятежность августовского утра, несправедливо придраться к Зиночке! Тогда бы, возможно…

— Андрей Сергеевич, я — весь внимание.

— Знаю, майор, я твоё «внимание». Прикидываешь уже, небось, как повежливее да половчее отделаться от висяка, который я будто бы — не перебивай, Геннадий Ильич, не перебивай! — намерен на тебя спихнуть? Но и ты меня тоже знаешь: много я тебе за пятнадцать лет по-настоящему дохлых висяков подсунул? А?

— Случалось, Андрей Сергеевич, вспомните — в восемьдесят девятом? Да и в девяносто первом — тоже… А уж в девяносто четвёртом…

— А ты бы ещё вспомнил что-нибудь поновей: эдакое — с "дореволюционным" стажем! Нет… тут, понимаешь, Костенко… из транспортного отдела… ты ведь с ним хорошо знаком…

Ещё бы! Худого, длинного — "дядя, достань воробушка!" — старшего лейтенанта Виктора Костенко мог не знать разве что какой-нибудь двоечник-практикант, да и то — от силы, день или два.

Транспортная милиция: железнодорожный вокзал, сортировочная, склады, депо, забитые списанным подвижным составом многие километры ржавеющих подъездных путей — бомжи, алкоголики, проститутки, наркоманы, шпана, ворьё — редкий день, чтобы без трупа. Раскрываемость, конечно, хорошая: со своим контингентом Костенко особенно не церемонился — да и то: большинству его "подопечных" было, в общем-то, безразлично "париться" на зоне или "доходить" на воле. Но это — когда касалось своих: бесприютных, убогих, сирых. Однако стоило во владениях старшего лейтенанта обнаружиться трупу мало-мальски известной личности — образовывался самый безнадёжный, самый глухой висяк из всех, время от времени подбрасываемых майору судьбой.

— Спасибо, Андрей Сергеевич… "удружил"… мне только костенковских не хватает… у него же там… надеюсь, не с телевидения? Или — не дай Бог! — не из Думы? — с нарочитым испугом воскликнул Брызгалов.

— Что, майор, сдрейфил? Совсем меня за злодея держишь? — добродушно огрызнулся Зубов, — Некий Бутов — Игорь Олегович. В июле девяносто восьмого — ты должен помнить… ну, это — с девицами. Наш прокурор тогда — ну, ты же знаешь товарища Люмбаго! — пообещал его лет на пять законопатить, не меньше… Но скоро выяснилось, что обе девицы уже совершеннолетние и сами вели себя, мягко сказать, небезупречно… Так что — спустили на тормозах… Как прокурор ни рыпался…

Геннадий Ильич, разумеется, помнил. Хотя по службе ему не приходилось заниматься растлениями и изнасилованиями, но эта пикантная история нашумела так, что все женщины в их управлении с полгода потом ещё вдохновенно сплетничали. Смаковали, шушукаясь по углам, особо лакомые подробности и детали. В большинстве — выдуманные.

— И что же, Андрей Сергеевич, вы полагаете — наконец-то нашёлся мститель? Который дал-таки укорот этому мерзавцу?

— Ну, зачем же, Геннадий Ильич, так прямолинейно? Ну, любит — тьфу ты, любил! — Игорь Олегович женщин весьма своеобразно — и сразу же он у тебя мерзавец? — тоном профессионального оппортуниста прокомментировал полковник. — Ведь прокурор-то наш, помнишь, прямо-таки землю рыл, чтобы его хоть малость зацепить! Чтобы если уж не законопатить на зону, то хотя бы упечь в психушку! И всё равно — строго добровольно, только с совершеннолетними — ничего у него не вышло. Так что в этом отношении Игорь Олегович перед законом чист.