Леонид Пузин: ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО ГОСПОЖА РАБЫНЯ

— Как вам сказать, Геннадий Ильич. По первому впечатлению — да. Но, извините, строить гипотезы — не моя специальность. Я — только факты.

— Не прибедняйтесь, Андрей Степанович, — я же неофициально. Даже вон сержанту, — Брызгалов кивком указал на Александра, — и то понятно: недостаточно хорошо знакомому человеку Бутов бы не позволил идти сзади. Или вы допускаете — сработано киллером экстра класса? Который, выследив Игоря Олеговича, сумел к нему подобраться на расстояние вытянутой руки? И намеренно застрелил его из детской хлопушки? Чтобы в первую очередь подумали на близких людей? На ту же Аллу Анатольевну? Или — на какую-нибудь из бутовских рабынь? Но уж если убийца настолько умён и дальновиден — обязательно бы сообразил: что-что, но это будет проверить легче всего! Женщин, окружавших Игоря Олеговича, следствие в любом случае не обойдёт вниманием! Нет, Андрей Степанович, чтобы профессионал — не верю. Хотя бы уже потому — что без контрольного выстрела.

— Я - тоже, Геннадий Ильич, не верю в профессионала. Но, повторюсь, измышлять гипотезы — не моя специальность. Разве что — в порядке исключения… это я вам уже не как эксперт… и, разумеется, сугубо предварительно… у вас не сложилось впечатления, что убийство произошло спонтанно? Что за минуту до выстрелов убийца — кто бы он ни был — о пистолете вообще не думал?

Этот вывод Андрея Степановича майору поначалу показался парадоксальным: нет, спонтанные убийства на бытовой почве — сколько угодно. И более: наверно, восемьдесят процентов убийств в России — именно такие: выпьют, поссорятся, схватится кто-нибудь за нож (или просто бутылкой по голове) и — будьте любезны! — труп. Однако случай с Бутовым в эту версию, казалось, никак не укладывался: представить, что Игорь Олегович приезжает в маленький пристанционный посёлок только за тем, чтобы, поссорившись с женой или приятелем, получить пулю в спину, было нельзя. И особенно версии ссоры противоречил сам этот выстрел — сзади! В спокойно идущего впереди по лесной тропинке! Разве что… какая-нибудь из бутовских рабынь? Из женщин с крайне неуравновешенной психикой?

— Андрей Степанович, а вы меня, часом, не разыгрываете? Чтобы в другой раз лопоухому сыскарю было неповадно провоцировать доку-эксперта? Убийство в состоянии аффекта — как, мол, майор этот вздор не скушает?

— Геннадий Ильич, помилуйте! В мыслях такого не было! Я же не сказал — в состоянии аффекта, я же сказал: спонтанно! Чувствуете разницу?

— То есть, Андрей Степанович, по вашему это выглядело примерно так: поздним вечером Бутов с неким — или некоей — "X" прогуливаются себе по лесной тропинке, мило беседуя, потом этот — эта — "Х" отстаёт зачем-то шага на два, выхватывает пистолет, "случайно" оказавшийся в сумочке или кармане, и ни с того ни с сего стреляет Бутову в спину?

— Вы вот, Геннадий Ильич, иронизируете, а я, знаете, думаю, что талантливо нарисованный вами шарж — достаточно точный набросок с натуры. Только — конечно — не "ни с того ни с сего". Причина была, конечно. И причина серьёзная. Но — на что я, собственно, и пытаюсь обратить ваше внимание! — убийцей до последнего мгновения, до рокового выстрела, неосознаваемая. Впрочем, психология — это по вашей части. Может быть — одно неосторожное слово…

Серьёзность эксперта несколько поколебала скептический настрой майора: — Андрей Степанович, если вы так считаете… версия весьма любопытная… но, ради Бога, на чём вы её основываете? На фактах, мной не замеченных, или — только на интуиции?

— На интуиции — да. Но не только на одной интуиции. Есть и факты. Немного. По сути — два. Вот, Геннадий Ильич, посмотрите, — с этими словами Андрей Степанович слегка углубился в лес, развернулся и стал приближаться по плавно изгибающейся тропинке. Не дойдя до трупа трёх шагов, эксперт остановился и произнёс: — Здесь. В Бутова пуля попала здесь. Обе, вернее, пули — практически одновременно. Впрочем, для него это уже не имело значения: в сердце — уверен — попала первая. И — наповал. Бутов, заметьте, Геннадий Ильич, делает ещё три шага — по инерции, по прямой — и падает лицом в траву, чуть в стороне от повернувшей влево тропинки. Это я к тому, что смерть для Игоря Олеговича была мгновенной и совершенно неожиданной. Но и — конечно, косвенно! — для убийцы тоже. Ведь если бы он обдумывал, готовился заранее — Бутову настроение спутника так или иначе, но обязательно бы передалось. А теперь, Геннадий Ильич, гляньте сюда.

Андрей Степанович подошёл к трупу, присел на корточки и, обеими руками взявшись за левое плечо, осторожно перевернул тело на спину: