Владимир Пресняков - Изображая жертву

— Мать твоя специально нас оставила, чтобы мы поговорили...

— Да? Мне так не показалось...

— Нет, специально...

— Нет, ну почему, — искренне предположил Валя, — может, у неё чисто женские дела возникли — поправить что-то надо, она и раньше так часто выходила, и пока папа был жив, тоже, так, раз, — спонтанно выходила, но мы ни о чём в такие моменты не говорили... просто вышла женщина, можно есть дальше... молча...

— Да нет же, она попросила меня поговорить с тобой, без неё, поэтому как бы неспециально вышла...

— А, вот оно что... то есть вы были в курсе, что посреди ужина она уйдёт... ели и ждали, да?..

— Да...

— Меня всегда пугает вот эта специальность, некая запрограммированность в простых человеческих отношениях, когда кто-то знает, что сейчас должен встать, уйти, а другой в этот момент сделает ещё что-то, а третий — третье... У меня какая роль в вашем сценарии?

Дядя Петя задумался, он на какую-то секунду потерял ход мыслей, но вовремя спохватился и вспомнил:

— Мы должны поговорить...

— Понятно, давайте поговорим...

— Ты ведь знаешь, что мы с твоей матерью, скорее всего, будем жить теперь вместе...

— Вот как?

— Да... она говорит, что ты не понимаешь её... нас и злишься, то есть ты как бы против....

— Как бы да...

— Ну, вот и давай поговорим... об этом...

— Давайте...

Валя подцепил палочками очередную лапшинку и уже поднёс её было ко рту, но у самого рта лапшинка выскользнула и упала на ковёр, где уже подсобралось достаточное количество строптивых лапшинок.

— Ел бы ты, как все люди, где ты эти палочки нашёл, зачем ты ими ешь?!

— Чтобы жизнь лёгкой не казалась...

— Нет, я понимаю, ещё ел бы, что ими есть положено!

— А что ими есть положено?

— Ну, как что? — Дядя Петя опять задумался. — Рыбу сырую... катышки рисовые... что эти узкоглазые, — чем питаются...

— Палочками не только узкоглазые питаются, ими полмира питается... И есть ими можно всё, что хочешь, кроме супа... хотя, при желании, можно наловчиться и суп ими хлебать...

— Ты час целый, я замечал, — мы с твоей матерью поедим, а ты только через час из-за стола выходишь, это же с ума сойти можно! Возьми ложку, как человек!..

— Чувство сытости приходит знаешь когда?

— Когда? — Дядя Петя выпил, и в голосе его появились хамские нотки. Вообще-то дядя Петя не пил, но перед разговором с Валей он робел, поэтому выпил даже чуть больше, чем обычно.

— Через полчаса, как начал есть, — вот вы с мамой переедаете, потому что пока едите, не чувствуете, что пора остановиться и не набивать дальше «торбу»... А тут помалу, помалу, и всё под контролем...

— Но это же всё не наше, — зачем приобщать себя к тому, что у тебя никогда не будет!

— Как же это не наше...

— В России, Валя, чтобы жить, надо вот! — Дядя Петя вынул складной ножик из кармана и раскрыл лезвие. — Нет, вот... — Дядя Петя сложил лезвие обратно, раскрыл ложку и поднял руку вверх. — Вот чем есть, загребать побольше и есть, а не клевать, как эти, палочками! Вот, смотри, мы к палке черпалку приделали, потому что с одной палкой у нас за столом делать нечего! Как ты палками своими закуску к себе притянешь и как закусишь, — никак! Это пусть они у себя, там, на Востоке...

— Так, дядя, здесь, знаешь, после Чингисхана, все границы стёрты между Востоком и Западом!..

— Это у тебя, в твоей голове, может, стёрты! А у меня не стёрты! И у матери твоей не стёрты!

— А в твоей деревне, откуда ты родом, там ведь фашисты были, да? Оккупация? Поэтому ты так за европейскую культуру радеешь? Кипит немецкая кровушка, взывает?

Дядя Петя не выдержал и взорвался:

— Выйди, на хуй, из-за стола! Подонок! Не нравится — заводи свою семью и съезжай, а мы будем жить с твоей матерью вместе!

Валя поднялся, подошёл к дяде, посмотрел на него в упор и ткнул палочками в шею. Дядя Петя сжался и покраснел.

— Ты чего?..

Валя засмеялся:

— Ничего... просто тебя нет... ты убит... }

{В полупустом зале ресторана японской кухни «Японская кухня» сидели за чрезвычайно низким столиком в позе лотоса Сева и Валя. Как обычно, к Севе был прикован подследственный. На этот раз это был парень в красном спортивном костюме, такого же возраста, как Сева и Валя, только с абсолютно глупым лицом. В центре зала капитан и милиционер-прапорщица с видеокамерой разговаривали о чём-то с менеджером ресторана и с пожилой женщиной в кимоно.

— Нет, ну как они так едят? — Сева открыл пакетик, лежащий на столе, и достал из него бамбуковые палочки. — Вот ты, Валя, ты ешь палочками?