Лера Манович - Первый и другие рассказы

— Угадай! Кто?

Он улыбнулся, чувствуя на своем лице маленькие и ласковые ладошки.

— Дед, ну ты что?! Уснул, что ли? Вот нельзя тебя оставить! — голосок звонко рассмеялся. — Смотри, я аж два купила: оранжевое и зеленое. Чтоб про запас. Ну, вставай, пойдем домой. Мне еще уроки делать...

— Мама, смотри — бомж! — говорит девочка лет пяти с маленьким ротиком, будто зажатым между двумя круглыми щеками.

Показывает на сутулого человека с седой щетиной, сидящего у входа в вагон электрички.

— Не показывай пальцем! — мама нервно одергивает пухлую ручку, испуганно смотрит на человека, потом снова устремляет взгляд в электронную книгу.

Электричка трогается, девочка пододвигается к окну, подносит ладошку к круглой щеке.

— Не трогай лицо, у тебя руки грязные, — снова одергивает ее мама.

— Почему? — девочка удивленно смотрит на розовые ладошки.

— Потому что вокзал — самое грязное место! — говорит мама, косясь на человека у двери, который жадно пьет что-то из бутыли, — а электричка тем более!

— Ты же мне говорила, что самое грязное — железные деньги, — говорит девочка.

— Значит, сначала деньги, потом вокзал.

Девочка опускает ручки и задумчиво смотрит в окно.

За окном проносится серая стена с выпуклым рельефом, электричка замедляет ход и останавливается. Стена разрисована граффити, в основном бессмысленными и неумелыми. Но на одном панельном квадрате — выразительное и печальное лицо человека лет пятидесяти с морщинами на лбу и щеках и усталыми еврейскими глазами. Из-за пазухи его куртки выглядывает неземное глазастое и ушастое существо с маленьким розовым носом. Девочка удивленно открывает ротик и тычет пальцем в стекло:

— Мам, кто это?

Мама поднимает лицо от книги, отвлеченно смотрит:

— Не знаю, человек какой-то.

— Бомж?

— Господи, да что за слово, где ты его взяла?!

Мама опять косится на бородатого человека у двери. Электричка трогается. Три человека в оранжевых жилетах, стоя у стены, сосредоточенно отливают на серебристую надпись «КИНО». Один из них оборачивается к электричке и улыбается. У него черное от загара лицо и золотые зубы.

Мама хватает щекастую девочку и отодвигает от окна.

— На, почитай лучше, — мама достает из сумки детскую книжку.

— Я не хочу читать, я хочу смотреть жизнь, — говорит девочка, пытаясь снова придвинуться к окну.

Щекастая девочка даже не догадывается, что попала в самую точку.

Человек, нарисованный на стене, — бомж Лерыч. А белое существо с ангельской мордой — его собака Фенька. Запечатлел их приятель Гоша. Нашел сумку с красками, которую бросили художники-недоучки, убегая от милиции, и увековечил Лерыча с собакой.

Подходящих цветов в сумке почти не было, поэтому у Лерыча лицо кирпичного оттенка, а джинсовую куртку пришлось сделать ядовито-зеленой. И собака получилась голубоватая, а не рыжая. Но в целом очень похоже вышло. Прямо как живые.

Гоша закончил когда-то художественную школу. Педагоги говорили — мальчишка чертовски талантлив. Теперь это был уже не мальчишка, а долговязый то ли мужчина, то ли старик с желтым лицом. Печень.

Впрочем, художественный взгляд и чувствительность души он сохранил: часами мог ловить голубя, только чтоб распутать ему лапки, связанные злыми мальчишками. И когда это удавалось, и голубь испуганно взмывал из его худых рук в небо — желтое лицо Гоши просветлялось.

Гоша ходил по вагонам с табличкой: «Помогите инвалиду, нужны деньги на операцию». Деньги на лечение и в самом деле были нужны. Но сколько и на какое лечение — Гоша давно уже не помнил.

Однажды утром он так и остался сидеть на полу среди шелухи и окурков, прислонившись спиной к стене и вытянув вперед длинные худые ноги в разных носках. Вокруг него в первых лучах солнца бродили и ворковали его любимые голуби.

Феньку нашли под деревом, недалеко от станции. Нашел ее Лерыч. Щенок был совсем крошечный, но сразу видно — благородных кровей. Как он там оказался — сказать трудно. Никогда и никто по доброй воле не бросил бы такую кроху.

Едва Лерыч наклонился, увидел эти круглые глаза и приветливо-беспомощное шевеление хвостика размером с мизинец — как полюбил сразу и навсегда.

Вначале он назвал ее Му-Му. Не для смеха, а чтоб ее имя было проще выговорить Толику, мальчику немому и умственно отсталому. Но Толик все складывал губы, пускал пузыри и говорил не Му-Му, а скорее Пфе-Пфе. Так щенок стал Пфенькой, а потом уж просто Фенькой.