Лера Манович - Первый и другие рассказы

— Не бойся, спят все, — сказал он. — Дай мне ножки. Просто ножки дай, и все.

— Они грязные, — сказала она.

— Глупая.

Она не шевелилась. Он сел, наклонился, взял в руки женину маленькую ступню, притянул к себе, прижал к теплому животу с мягкой порослью. Женя замерла. Он откинулся назад, упершись головой в верхнюю полку. За окном проносились фонари, темные полосы мелькали на его лице. Женя смотрела и не могла оторваться. Поезд дрожал и раскачивался. На верхней полке спали тетка и её сын. А может и не спали, а лежали, боясь выдать своё присутствие. От стыда Женя улыбнулась. Он прикрыл глаза. Поезд вздрогнул вместе с ним, сбавляя ход. Наконец, со скрежетом остановился.

В дверь купе постучали. Женя поджала под себя ноги, он улыбнулся её испугу, натянул брюки, раздраженно дернул дверь. Проводница испуганно зыркнула сначала на Женю, потом на полковника:

— Купе есть свободное.

Полковник сошел рано утром. Уже с сумкой долго смотрел, как она спит. Она не спала, слышала его взгляд, но лежала и боялась шелохнуться.

На перроне он весело отмахнулся от заспанных таксистов, высматривая кого-то вдалеке.

— Дрянь, а не черешня, — сказала свекровь, сидя над голубым ведром. — За сколько ж брала такую?

— Не помню, — сказала Женя. — Недорого.

— А ведро зачем купила?

— Чтоб везти удобнее.

— А толку... Переспелая. И дня не пролежит. Сверху хорошая, а внизу уже вся поползла.

— Так сейчас съедим! — Женя подошла к ведру, зачерпнула пригоршню, положила ягоду в рот.

— Куда ты грязную-то?!

— А я грязную хочу! Она вкуснее!

Свекровь внимательно посмотрела на Женю.

— Ты не переживай, вернется. Побесится и вернется. Я его знаю — завтра уже приедет.

— А я не переживаю, — сказала Женя, сунула в рот еще ягоду. — Какая ж она плохая?! Она ж как мед сладкая!

Свекровь еще раз внимательно посмотрела на Женю.

— Ты, часом, не беременная?

Женя усмехнулась, покачала головой. В дверях оглянулась. Свекровь вдруг сжалась под этим взглядом, чего никогда раньше не случалось, и, склонившись над ведром, торопливо и неловко принялась перебирать ягоду.

Он съел последний ролл и долго пытался собрать палочками оранжевые комочки слипшихся икринок. Официант принес и поставил на стол чайник из темного чугуна. Две темно-зеленые пиалы.

Она сказала:

— Не люблю пить из темной посуды. Цвета не видно. И вкуса будто не чувствуешь.

Тронула чайник. Отдернула руку.

— Горячий.

Посмотрела на свои ногти. Один смазан — утром красила, спешила.

За окном падал мелкий снег.

— Надо же, скоро Новый год, — сказала она.

— Да, — сказал он, наливая чай.

Она взяла щипчики и бросила в пиалу два коричневых кусочка сахара. Перемешала. Он посмотрел на часы:

— Тебе в институт к трем?

— Да. Но могу и задержаться, — она улыбнулась.

— Маш, — сказал он.

— Что?

— Маш, мы больше не будем встречаться.

Улыбка медленно гасла.

Он встал. Положил деньги на стол.

— Попроси счет, мне надо идти.

Намотал на шею ярко-алый шарф. Потом, что-то вспомнив, полез в карман.

— Чуть не забыл. Это тебе.

Он держал в руке носатого снеговика из папье-маше в шарфе и вязаной шапке:

— Помнишь, тебе понравился?

Она взяла его в руки. Кукольное лицо смотрело весело.

— Да. Смешной, — сказала она.

Он улыбнулся с облегчением. Наклонился, поцеловал её в щеку.

— Побегу. Спишемся.

— Да.

Она видела в окно, как он вышел, пошел своим стремительным шагом к машине. Невысокий, немолодой человек в алом шарфе. Человек, которого она любила.

Официант принес счет. Она долго не могла сообразить, сколько положить. Сунула все, что он оставил. Схватила сумку и, накинув пальто, пошла к выходу, чувствуя как подступают слёзы.

В дверях её догнал официант:

— Вы забыли.

Протянул снеговика.

Когда она пришла на кафедру, празднование уже началось. Виктор, преподаватель зарубежки, увидев её, засуетился: принес стул, помог снять пальто.

Яков Аронович, полный обаятельный профессор, шутливо погрозил Маше пальцем:

— Машенька, запомните — молодые специалисты не должны опаздывать на внеклассные мероприятия!

Маша тоскливо улыбнулась, села.

— Налейте девушке! — ей протянули стаканчик с шампанским.

— Ну что, кто тост говорит? Пусть теперь женщины скажут. Маш?

Маша замотала головой.

— Давайте я скажу! — Лариса, веселая полная женщина с глубоким декольте подняла руку. — В сети поймала. Уникальный образец народного творчества. Звучит так. — Она подняла указательный палец, вспоминая: