Юрий Бедзик - Этаж-42

— Гений технического прогресса… — начал было представлять Петра Виталик, но тот сам быстро протянул руку:

— Рад и счастлив, что подошли. Петр. По отчеству Онуфриевич.

— Ох, держите меня! — воскликнула светленькая, словно падая назад, однако не упала, а жеманно протянула Петру руку. — Себя разрешаю называть Вандой. Можно без поцелуев.

Ее подруга держалась скромнее, она протянула руку и сказала негромким грудным голосом:

— Полина.

Петру не хотелось вступать в разговор с девушками, они были ему неинтересны, и вечер, который он мог бы с ними провести, тоже казался ему скучным. Его хмуроватый вид и молчаливость не сулили компании особого веселья. Хорош собой, ну так что из этого? Если хорош — надо заноситься? На танцы ходят для развлечения, а мысли оставляют дома. Велосипеда все равно не изобрести. И прогрессивки за серьезность не дают.

Виталик решил спасти положение.

— Уважаемые Ванда и Поля! Как вы думаете, может, нам выйти на свежий воздух? Или потанцуем сначала?

Петр отмахнулся:

— Натанцевался сегодня с панелями. И вообще, по состоянию здоровья не танцую.

— Ясно, — глубокомысленно изрек Виталик, — для того, кто вынашивает великие идеи, танцы — слишком примитивный вид развлечения.

— Совсем не смешно, — даже обиделась за Петра темно-русая скромная Поля. — У товарища, может, тяжело на душе. Это с каждым может быть.

Угадала девчонка. Ой, как угадала! Не то что тяжело, а прямо нестерпимо, и сам не знаешь, что с собой делать, у кого просить помощи. Чудак он, только и всего. Неловко перед девушками, и милый Виталька так старается растормошить его, и все тут свои, собрались повеселиться. Петр глубоко вздохнул.

Думал было уже извиниться перед Виталиком, сказать что-нибудь в свое оправдание Ванде и Поле, но вдруг… он увидел Майку. Увидел в тот самый миг, когда она со своим Голубовичем и еще каким-то молодым человеком в вельветовой куртке спокойно прошла мимо него, не заметив; направились в глубь фойе, к столам со сладостями и лимонадом.

Петра будто качнула высокая волна. Сердце забилось быстро и неровно. Опалило желание что-то сделать, что-то немедленно предпринять, совершить нечто дикое, несуразное, нелепое. Ни разу не доводилось ему встречать их вместе. Доселе их брачный союз был для него чем-то абстрактным, он не представлял себе, что это правда, он все еще верил и надеялся на возврат прошлого, на примирение с Майкой, на их любовь с Майкой, на радость и горе с Майкой.

Он неотрывно смотрел им вслед, и вид у него был растерянный и убитый.

— Что с тобой? — осторожно спросил Петра Виталик, коснувшись его руки.

— Извините… задумался немножко, — насильно улыбнулся Петр.

— Вам тяжело, правда? — сочувственно спросила светленькая толстушка Ванда и бросила заговорщический взгляд на Виталия. — Друзья, давайте снимем тяжесть с души товарища Петра.

— Правильно, — согласился, мигом уловив настроение девушки, смекалистый Виталий Корж. — А для этого сплоченными рядами направляемся к моему «мерседес-кадэту», который ждет нас во дворе.

Ванда захлопала в ладоши.

— Ура-а-а!

Петр для чего-то еще бросил взгляд в сторону фойе, будто посылая туда свою последнюю надежду. Где она, послушная дочь своего честолюбивого отца? Где они, счастливые супруги? Их уже не было видно. Пусть все будет так, как есть. Он тоже имеет право на свою маленькую утеху и маленькую радость.

— Давай свой «опель-кадэт», свой «мерседес-бенц», свой «роллс-ройс»! — отбросив колебания, согласился Петр.

Ванда от восторга обняла свою подругу и, бросив на Петра кокетливый взгляд, проговорила настойчиво и маняще:

— Только я сажусь сзади. — Она взяла Петра под руку, прижалась к нему. — И товарищ Невирко со мной…

Маленький скромный «Запорожец» Виталика мчался по вечерним улицам. Хоть и тесно в машине — не беда; все пребывали в отличном настроении, громко смеялись, шутили.

Остановились у Днепра, на взгорке, побежали все вместе к воде. Луна сияет, машина далеко светит включенными фарами. По середине Днепра фарватером движется величавая, похожая на дредноут самоходная баржа с красными и зелеными сигнальными огнями, проплывает мимо них, точно хозяин этой водной стихии. На корме в каюте — освещенное окошечко, и в нем женская фигура — выпрямилась, подняла руки, блаженно потягивается. Маленький мирок, свое особое таинственное и непостижимое счастье, а может, печаль и одиночество.

Майя мечтала, что они отправятся в дальнее путешествие по Днепру, всё уже распланировали: где будут останавливаться днем, на каких пристанях будет отдых, как посетят могилу Кобзаря, а потом — серебристым простором вниз, к морю, мимо круч, через днепровские пороги, где шлюзы, и плотины, и могучие бастионы заводов.