Юрий Бедзик - Этаж-42

— Ольга Антоновна, «тройку» давай! Поворачивай стрелочку! — громко повторил Невирко, стоя на краю площадки, и вид у него был такой решительный, что женщина невольно покорилась.

Панель зацепили крюками, такелажник просигналил, и кран понес ее вверх. Хлопцы понимающе переглядывались, будто уже были посвящены в замысел Петра Невирко, даже вроде одобряли то, что он задумал. Решил, значит, перед операторами из кинохроники продемонстрировать панель, место которой разве что на острове Пасхи, где только идолы стоят, неподвижно и тоскливо глядя в океанские дали.

Взялись за дело на полном серьезе: хлопцы приготовились принять панель, крановщица обдуманно и медленно понесла ее по воздуху. Что ей? Приказано — должна выполнять. Она здесь всего лишь исполнитель чужой воли, ей доверен только этот кран, его сила и звенящее напряжение тросов, а всему голова — чернявый задиристый Петр Невирко. Ольга Антоновна с артистическим мастерством поднимает панель выше стен, еще выше, потом несет чуть вбок, правее, держит ее над всей бетонной громадой, плавно-плавно, с упругим натяжением тросов, со звоном металла во всем корпусе крана. Затем, слегка притормозив, поворачивает влево и ведет плиту на указанное место. Замерла с ней. Что дальше? Куда ставить?

Невирко оглянулся на операторов, быстро снимавших весь ход монтажа. Во взгляде его было что-то недоброе. Он смотрел на плиту глазами врага, который вызвал на поединок противника и сейчас собирается помериться с ним силами.

— Снимаешь? — спросил у бородатого.

Предостерегающе подняв руку, чтобы Ольга не опускала плиту вниз, он поискал глазами тяжелую кувалду, взял ее и залихватски плюнул себе на ладони.

Оператор усердно фиксировал на пленку каждое его движение. Водя камерой, «расстреливал» ею Невирко, Ольгу, монтажников. Снова нацелил объектив на звеньевого и вдруг…

Кувалда взлетела вверх. Что это? Оператор, на мгновение опустив камеру, растерянно огляделся.

— Снимай! — крикнул ему Невирко, с яростью поднимая кувалду. Крякнув, ударил по краю панели, потом еще раз, еще и еще… Полетели осколки, защербилась монолитная плита, гул пошел по всей стройке. — Снимай! — с веселым азартом кричал Петр, и оператор, будто загипнотизированный всем, что происходило, снова поднял камеру и начал «расстреливать» Невирко. Опять загудел молот по железобетону, по этой уродливой плите-панели, и в разные стороны отскакивали обломки, взвивалась пыль, точно какой-то исполин вознамерился разрушить весь белостенный красавец дом.

Позже, когда молот лег на перекрытие, Невирко подошел к оператору и сказал:

— Вот так иногда работаем, если нам дают бракованные элементы. Не облупишь — не поедешь. Матушка-кувалда выручает.

— Технология у вас действительно… — иронически произнес оператор.

— А что же делать? Ждать, пока привезут аккуратненькие? Не всегда так бывает, но в трудную минуту находим выход из положения. — Он, казалось, не замечал, что помощник оператора поднес к его губам микрофон, и Петр говорил в эту черную штуковину обо всем, что накипело на душе: — Стан Козлова давно требует ремонта. Браку все больше и больше. Сами видели, товарищи, как нелегко нам тут с «передовой» техникой. Тысячи рублей, которые государство дает на реконструкцию, не осваиваются. Наши «боги техники» на комбинате слишком любят спокойную жизнь.

Операторы слушали его, магнитофон записывал каждое слово, камера снова снимала молодое загорелое лицо Невирко, который давал свое стихийное, никакими сценариями не предусмотренное интервью. Операторов увлек гневный, непримиримый тон молодого монтажника, и они, отбросив свой первоначальный замысел, снимали весьма драматическую и остросюжетную ситуацию.

— Спасибо, товарищ Невирко, — твердо проговорил оператор, опустив камеру. — Вы нас, конечно, немножко подвели, но в этом имеется свой смысл. Не правда ли, Аркадий? — обратился он к помощнику. — Покажем импровизированный «Фитиль»?

— Вам люди только спасибо скажут, — негромко добавил столяр Одинец, который на протяжении всей сцены молча наблюдал за тем, что происходило на площадке. — И первый это говорю вам я, парторг Одинец.

— Такое благословение нам весьма кстати. Хоть я не совсем уверен, что это понравится вашему начальству.

— Инженеру Гурскому не понравится, — уверенно сказал Невирко.

— И товарищу Найде, верно, тоже, — добавил Непийвода.

Оператор развел руками, как бы извиняясь за неприятность, которую он кому-то причинит. Жизнь иной раз вносит в искусство самые неожиданные коррективы. Он все же был славным парнем, этот, с бородой, в дорогой замшевой куртке. Не стал пыжиться, понял работяг, решил пойти на риск, теперь Невирко смотрел на него с откровенной симпатией.