Юрий Бедзик - Этаж-42

— Вот на нем и проверим, чего стоит твой дипломный проект. Может, красная ему цена — только пять звездочек армянского.

Это он, видимо, намекнул на пиршество в лесу над Днепром, куда сам почему-то не поехал. Возможно, был занят срочным делом. А возможно, по другой причине.

Петр оживился, даже грусть куда-то улетучилась, и он подумал о своей защите как о начале нового пути, который лежит перед ним и по которому он пойдет с надежными друзьями. Захотелось заглянуть на свой объект, к Найде, пусть ребята узнают, что тут, на комбинате, дела ого-го!

Неожиданно он столкнулся с Чернявской. Она была в кружевной белой блузке, с высоко взбитой прической, на лице приветливая улыбка. Не иначе как сегодня будет где-то выступать, подумал Невирко, польщенный тем, что такая представительная особа обратила на него внимание.

Она пригласила Петра в партком, усадила его на диван, внимательно, с явным благожелательством оглядела его складную фигуру в полосатой рубашке с короткими рукавами.

Вошел Обрийчук, обрадованный тем, что застал Невирко.

— Он уже видел новый стан, — сообщил Обрийчук Чернявской, присаживаясь к приставному столику. — Верно, возражать не будет…

— Это против чего же? — удивился Петр и вопросительно посмотрел на комсорга.

— Тут одна идея возникла, — сказала Чернявская, незаметным движением поправляя свою пышную прическу. — Все началось… ну давай, Микола, лучше уж ты. Выкладывай нашему дипломнику.

Идея представлялась интересной. Невирко и верил и не верил; казалось, что в жизнь воплощается волшебный сон, который не раз снился ему, когда дипломный проект сорокадвухэтажного здания был только замыслом. Комбинатская комсомолия, однако, решила перейти от замысла к делу. Начало есть: разработанный Петром Невирко принцип, а также опубликованная статья, вызвавшая острую дискуссию среди строителей страны. Комбинат связался со строительным институтом, получено обещание, что доцент Голубович (после операции, конечно) будет курировать внедрение проекта в жизнь. И наконец, для окончательного воплощения проекта был выделен специальный экспериментальный участок, где бригадиром будет…

— Алексей Платонович! — с жаром подсказал Петр.

— Угадал. Работать будет весь ваш сплоченный коллектив. Но работать продуманно, без шума. Надо быть готовым к трудностям. На первых порах возможны и срывы, и разочарования…

— Надеюсь, обойдемся без разочарований! — решительно проговорила Чернявская.

— Одним словом — нас поддерживает партком, — кивнув на Чернявскую, весело заявил Обрийчук. — Ведь вы «за», Валентина Дмитриевна?

— Если без разочарований, то «за», — дружески улыбнулась Чернявская.

— Значит, в бригаду, Петр Онуфриевич! К своим! Там и начинай артподготовку.

— Мы еще побеседуем на эту тему. Дух наш молод, как поется в песне, разрешение дано, теперь — за дело! — Он улыбнулся Чернявской. — Разрешите действовать?

— Доброго вам пути, ребята, — одобряющим кивком головы проводила их Чернявская.

Свободный день подходил к концу. Завтра снова в бригаду. Пока ты — монтажник, в своей прежней должности звеньевого. Работенки хоть отбавляй, хлопцы без тебя устали, хлопцам хочется, чтобы все было по-прежнему. Приезд немцев оказался хорошей встряской, успешная защита диплома обещает интересную работу, а тут еще новый стан Козлова… В общем, жизнь набирает высоту, принимайся за дело и гни свою линию, Петр Невирко.

Он неотступно думал о Полине. Если вчера ее не было, то сегодня он определенно ее застанет. Нужно ехать сейчас же и объясниться с ней во что бы то ни стало. Сгущались сумерки, зажигались в окнах первые огни. Поднялся на третий этаж. Не колеблясь, позвонил — что будет, то будет! — и, не услышав шагов, позвонил еще настойчивее. Где она? Что случилось? Ждал затаив дыхание, прислушивался к тому, что там, за дверью. Вдруг услышал шаркающие шаги матери. И сразу догадался: Полины нет дома!

— Ах, это вы! — сказала слабым больным голосом мать, став на пороге. — Хорошо, что пришли, Петя. В больнице она. Вчера вызвали, просидела допоздна. Сегодня снова ушла. Вот записала адрес. В двадцать пятой, в хирургическом. Там что-то с Голубовичем, с Игорем Александровичем.

Пришлось снова ловить машину. Уговорил водителя поднажать на газ, сказал, что надо срочно в больницу…

— У меня в двадцать пятой сестра померла, — бросил сквозь стиснутые зубы водитель. — Не люблю двадцать пятую…

«Каждая операция по-разному проходит… Особенно на почках. Ждешь одно, а получается другое», — подумал Петр.