— Я обещал вам показать место вашей работы, — сказал Максим Андреевич, — а об остальном мы договоримся позже.
— А пластинка?
Бурдюков потрогал свой затылок, ощущая под пальцами участок голой кожи вокруг прямоугольной защелки.
— О ней тоже пойдет речь. Сами все увидите.
Максим Андреевич склонил голову набок, потом скривился.
— Нет, так не годится, — сказал он, встав. — Это обязательно нужно прикрыть. — Покопавшись в стенном шкафчике, доктор выудил плечики с висящим на них халатом зеленоватого цвета. — Будете моим ассистентом.
— Что я должен делать? — спросил Бурдюков, принимая одежду.
— Ничего. Просто держитесь рядом.
— А карточка?
— Ничего страшного, — сказал Максим Андреевич, пока его пациент путался в рукавах. — Только запомните, Вениамин Ласкин. И обращаться я к вам буду как к Вениамину. Возможно, назову Веней.
— Я — Сергей, — сказал Бурдюков.
— Забудьте, — доктор поправил ему воротник халата и перелепил карточку с комбинезона. — Так гораздо лучше.
— У вас зеркало есть? — спросил Бурдюков.
— Есть, Вениамин.
Максим Андреевич потянул занавеску с другого конца. Круглый, чуть выпуклый глаз зеркала вытаращился на Бурдюкова со стены.
— Можно?
— Пожалуйста.
Бурдюков подступил. Незнакомец в отражении сделал то же самое, потом, копируя, потрогал ладонью худые щеки, заросшие щетиной, провел пальцем по носу от переносицы до кончика, сморщил узкий лоб, показал желтые зубы и язык.
— Это не я, — сказал Бурдюков.
— Это вы, — сказал доктор.
— Мне казалось…
Бурдюков едва не вжался в зеркало, разглядывая свои глаза. В глазах, окруженные серой радужкой, плыли расширенные зрачки.
— Я был другой, — сказал Бурдюков, — честное слово.
— Возможно, — сказал Максим Андреевич.
Бурдюков повернулся. Лицо его исказилось.
— Кто я?
Он чувствовал раздвоенность. Новый Бурдюков, проросший из зеркала, отмытый в душевой кабинке, обживал тело старого Бурдюкова. Странно. Страшно. Непривычно. Он ворочался под кожей будто непоседливый жилец.
— Объясните мне, пожалуйста.
— Обязательно, — сказал Максим Андреевич, прикладывая к замку магнитный ключ. — Идите за мной.
Он вышел в зал, но направился не к турникетам, а в противоположную сторону, в сумрачный загиб, к утопленной в стене двери с надписью «Для служебного пользования». Деловитый, насупленный, чем-то озабоченный.
— Вениамин!
Окрик вывел Бурдюкова из прострации, и он заторопился следом.
— Да.
— Не отставайте.
Коридор за дверью был нарублен короткими, в три-четыре метра секциями. Они соединялись друг с другом под разными углами, и Бурдюков скоро устал от многочисленных поворотов и потерял всякое соображение, в каком направлении они идут. Направо, направо, опять направо. И налево. По пути им встречались двери и тесные площадки, по серым стенам ползли цифры и непонятные обозначения. Кое-где имелись потеки. Налево. Направо. Местами чувствовалось теплое, чуть затхлое дыхание вентиляции. Ду-у-у. Через десять минут Бурдюков был абсолютно уверен, что они забрались в толщу здания на добрую сотню метров. Если, конечно, доктор не решил водить его кругами.
— Мы обходим камеры и сканеры, — обернулся на секунду Максим Андреевич. — В сущности, наше путешествие вряд ли контролируют, но, береженого, знаете…
Редкие прозрачные створки отъезжали под писк ключа.
Секции большей частью секции были пусты, и Бурдюков задавался вопросом, обычное ли это дело.
— В рабочей зоне прошу ничего не трогать, — вновь обернулся Максим Андреевич. — Это никому не поможет, а нас погубит. Здесь.
Он становился перед самой обычной дверью. Табличка на ней гласила: «Зал 14». Все тем же ключом доктор открыл ее.
— Входите, — сказал он Бурдюкову.
Бурдюков шагнул внутрь. Максим Андреевич зашел за ним и прикрыл дверь.
Внутри царил зыбкий ртутный свет. Зал был длинен и весь занят странной формы, похожими на улиточные раковины креслами. По краю его и между рядами кресел шли желтые дорожки, видимо, как раз и разделяющие пространство на рабочие зоны, в которых что-либо трогать было нельзя.
— Здесь ваши, — сказал Максим Андреевич.
Он двинулся по дорожке, жестом показав следовать за ним.
— Мои?
Бурдюков сутулился, поспевая за доктором. От кресел несло вонью так, что хотелось зажать нос. Доктор натянул маску.
— Раньше каждый день делали санитарную обработку, — сказал он, — но потом начальство посчитало, что это лишнее. Теперь лишь раз в неделю проливают водой из шлангов. И никому нет дела. Все же и так работает.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу