Сандра Мост - Подвійне життя

Вот я и пишу.

Сэлинджер, Герман Гессе, Пелевин, Харуки. Пограничные писатели. Уже не здесь, но еще не там. На двух берегах, как на двух стульях, одновременно: неуклюжая поза, балансирование, ограниченность в словах. Всё, что говорится, непостижимо для левого берега и неправда для правого. После «9 рассказов» и повестей о семействе Гласс я ничего не читала полгода. Нет, что-то читала по университетской программе — по диагонали, не беря близко к сердцу и не запуская глубоко в ум. Само не шло. От бесчтения потом меня спасли Харуки и Чак Паланик. Да, Чак Паланик — это здорово. Настоящая литература для самоубийц. Прочтите и застрелитесь, ибо это жестокая правда, горькая правда левого берега. Те, кто не был в иных местах, просто обязан сойти с ума вместе с ним — сумасшедшим Чаком. Но — все так или иначе проезжали мимо других стран, поэтому просто наблюдают за структурированным безумием хлопця.

Отдаю ему должное. Паланик во многом прав. По крайней мере в том, что лучше разломать себя, чем гнить в постели. Взблюем же. Да, Харуки?

Харуки Мураками, грустный и совершенный. Здорово, что я начала читать тебя не с твоих ранних произведений. Хотя — они тоже прекрасны. Но они могли меня спугнуть. Впрочем, как знать. Твои произведения последнего времени («Конец света, или Страна чудес без тормозов») — вещи-в-себе. Они совершенны независимо от того, будут ли их читать. Они совершенны сами по себе. Это здорово, что ты есть, Харуки. Это великолепно — что и как ты пишешь. Это хорошо — что мы не знакомы. Впрочем, как знать.

Господа, тишина в зале!

Пауло Коэльо, Ричард Бах.

Я ничего не могу о них сказать. Люди, у которых вдруг получилось, но писать они от этого не научились. Впрочем, иногда информация — это единственное, что важно. Всё, литературный вечер подходит к концу.

Не забывай о том, что у тебя депрессия.

— Я від неї втомився! — заявив Конрад. — Я втомлююся від неї. Замість того, аби писати свій довбаний сценарій, вона розмірковує на якісь квазілітературні теми. Слід було залишатися в університеті та писати свої довбані статті про зіткнення проблематики двох великих авторів сучасності. — Конрад ходив з кутка однієї стіни до протилежного кутка протилежної стіни, тобто по діагоналі. — Вона розмірковує! Бах зробив мільйон доларів на своїх книжках. Вона каже: «Я не знаю, що це». То й робила б те, що вона знає! Мене журналісти дістали, усе запитують, що із моїм сценарієм. Я вже зробив рекламу, я все приготував. І що робить вона? Вона депресує! Замість підкорити світ вона депресує через бозна-що!

Порадник присунувся ближче до Конрада, що всівся навпроти:

— А ти ніколи не боявся, що одного дня ви зустрінетеся на вулиці? Що ти їй скажеш?

Ти скажеш їй: привіт, Сандро. Я знаю, про що ти написала вчора вночі. Я вже відніс цей вірш видавцеві. Я вже забрав гроші, хочеш кави? Я — молодий, відомий, дуже відомий, успішний... сценарист. Мої сценарії — то є твої сценарії, і навпаки.

Привіт, Сандро, пішли я зроблю тебе зіркою. У мене якраз зараз чергова прес-конференція, я тебе представлю, я всім скажу: насправді це вона все зробила. Насправді — це вона зірка. А я просто підглядав її сни. Чи то пак — свої власні. Чи — наші спільні!?

Здрастуй, Сандро. Ти така дурепа. Ти сидиш вдома, клепаєш свої твори, а я — твій користувач. Поки ти ниєш, твоє місце займає нікчема. Ти просто не розумієш, що не можеш робити погано те, що робиш.

Порадник:

— Може, це ти — її сон?

А вот, кстати, и Чак Паланик — по XV идет «Бойцовский клуб».

Самознищення. Ну, если б я дралась в подвалах — это было бы слишком, полагаю. А просто дать в лицо — не очень помогает, это я точно знаю (нашла, чем гордиться). Вообще, когда что-то не получается, я часто подумываю о том, что большой теннис или бокс принесли бы мне настоящую славу. И быстро.

Фильм неплохой, слово в слово по книге. Когда смотрела его в первый раз, мне показалось, что Брэд Питт выкладывается далеко не целиком. Наверное, придиралась. Еще мне казалось, что, к примеру, сцена самоизбиения в кабинете начальника разворачивалась только в голове главного героя, а в фильме она изложена в ролях. Ну, это тоже на любителя.

До сих пор помню две надзвичайні кінематографічні ночі; подобного до этого не было. Я уже говорила об этом. (Мой издатель считает, что есть некоторые темы, к которым я постоянно возвращаюсь. Он называет это «циклиться».) В одну ночь показывали «С широко закрытыми глазами», в другую — «Другие» с Николь Кидман. Это было выше всяческих похвал.