Виктор Баранец - Офицерский крест [Служба и любовь полковника Генштаба] [litres]

Людмила нервно крутит в руках пустой бокал и смотрит на сестру глазами обвиняемой, которой зачитывают в суде суровый приговор.

– Я вот одного в тебе не пойму, – продолжает Полина, – я не пойму, как можно в церковь ходить, исповедоваться и грешить? Ты что священнику на исповеди говоришь? В блуде ему сознаешься?

– Конечно.

– А он что?

– А он осуждает меня и советует сойти с пути греховного.

– А ты что?

– А я не могу сойти. И мучаюсь, как Анна Каренина…

Полина взрывается веселым смехом:

– Анна Каренина, Анна Каренина… Ты еще мне про паровоз что-нибудь наплети!

– Тебе, Полечка, смешно, а я по горло в этом греховном омуте.

– Ты что думаешь, что одна в таком омуте? Тысячи, миллионы русских баб попадают в такой омут! Только многие вовремя из него выбираются! Но я не пойму, не пойму, откуда в тебе этот бес? Тебя что, родной муж не устраивает? Он у тебе импотент, что ли?

– Нет-нет, Тема не импотент… Тут, видимо, другое… Когда я выходила за него замуж, то у меня об интимной жизни всякие высокие девические мечты и красивые представления были. А когда все первый раз случилось, я не испытала тех наслаждений, которых ждала… Как-то все без восторгов получилось… Понимаешь? Ну а потом тоже все как-то без бабочек в животе… Без полетов на седьмое небо… Рутинно как-то. Механически. Но я жила смиренно с привычкой к этому. Но чувствовала, чувствовала, догадывалась, что все может быть по-другому… Но я глушила, глушила, душила в себе все эти фантазии… Двадцать лет работой, работой, работой глушила! До тех пор, пока не появился из Парижа Тормасов… И я не устояла. Я словно другой женщиной сделалась. Я только с Тормасовым поняла, что значит быть женщиной и какое это божественное состояние – чувствовать мужчину, пылающего к тебе страстью…

Полина хлебнула вина и снова закурила. Сказала раздумчиво:

– Дай Бог тебе, сестренка, удачно выбраться из этой сладкой мышеловки, в которую ты сама же себя и заманила.

Полина уже засыпала, когда Людмила склонилась над ней и шепотом спросила:

– Как думаешь, я выберусь?.. Я выберусь из этой сладкой мышеловки?

– Может и выберешься, если она хвост тебе не отрубит…

– Полечка, Полечка родненькая… Я запуталась… Я вся запуталась. Но не могу остановиться. Не могу… Я чувствую, что этот роман надо заканчивать, но нет сил остановиться… Словно тормоза отказали… Ты слышишь меня, Полечка?

Нет ответа.

Тишина.

И весной, и летом, вплоть до самого августа, Гаевский часто вместе с командой Журбея выезжал на полигон под Астраханью, где шли испытания «Громовержца».

Там же испытывался и «Властелин», который вел новый главный конструктор – Иван Кириллович Славенский. После трех или четырех неудачных пусков он сумел все-таки довести ракету до тех параметров, которых требовал Генштаб, – «Властелин» стабильно поражал мишени на заданных высотах и все дело шло к тому, что его скоро примут на вооружение.

А вот «Громовержец» преследовали серьезные проблемы, – это была принципиально новая ракета, подобных ей еще никогда не было в России. Для этой ракеты разработали и мощную специальную радиолокационную станцию, которая тоже работала с переменным успехом. И лишь к концу июля, кажется, дела у конструкторов, инженеров, программистов стали налаживаться.

После очередного испытательного пуска Журбей, показалось Гаевскому, первый раз улыбнулся и сказал полковнику:

– По такому поводу не грех и выпить. Тем более, что и вы, Артем Палыч, подкинули нам великолепную идею с этим блоком самонаведения… За такую идею можно и госпремию отхватить! Нет-нет, я не шучу. После возвращения в Москву вам надо немедленно оформить патент. Это же принципиально новое слово в нашем деле.

После нескольких операций в Склифе Кулинича отвезли для дальнейшего лечения в Германию. Это обстоятельство позволяло Гаевскому уже без опаски иногда заявляться на дачу в Мамонтовке, куда Наталья обычно отправлялась из Москвы в пятницу вечером. Туда же по выходным дням все чаще стали наведываться и Юлия с Таманцевым, – кажется, у них что-то срасталось. Артем Павлович втайне считал это своей заслугой, поскольку не один раз и по трезвости на службе, и под хмельком на институтских мальчишниках «набивал цену» Юльке, помня о ее просьбе сосватать ее с майором. Юлька же была в полной уверенности, что любовное благорасположение Таманцева – это следствие приворота, устроенного колдуньей Ольгой Михайловной. Юлька Чердынцева не раз появлялась с фотографией Таманцева в том особняке на старом Арбате, где некогда устраивался отворот Кулинича от Натальи. Михайловна строго наказывала: