Алексей Шерстобитов - Дневники обреченных

Что же в этом удивительно, когда в самом начале жизни, человек забывает, с чем и зачем появился в этот мир, забыв свое начало, мы думаем, что у не имеющего его, нет и конца, сильно разочаровываясь к смертному одру ни тем, что всю жизнь прожили без Бога и не знаем, как к Нему придти, а тем, что не сделали чего-то, о чем и вспомнить не может, уходим в небытие нашего сознания, теряя известную нам и более любимую нами свою ипостась — тело, неожиданно оставаясь душой, которая почему-то должна понести справедливое возмездие по Закону, о которым, якобы, мы не знали.

А ведь не столько скоротечен век человека, сколько велико и быстро, выбранное нами падение!

— Марина Никитична, зайди пожалуйста ко мне…

— Иду, Захар Ильич…, доброе утро, кстати.

— Ух ты! Не может быть, ты к правилам хорошего тона привыкаешь никак…

— Дааа… Всю ночь читала…

— Опять «ужастики»?

— Страшнее…

— Заинтриговала…

— Библию… — Красноречивое молчание почти разбило трубку стационарного телефона вдребезги… Лагидзе, откашлявшись, молвил почти шёпотом:

— Между нами… — я тоже… — Не дослушав до конца Марина вылетела из своего кабинета, направившись очень быстрым шагом в другое крыло здания…

— Это я, Захар Ильич, разрешите!.. — Шерстобитова добежала через минуту через весь корпус в предчувствии, чего-то невероятного.

— Заходи, пожалуйста…, ты на метле, что ли?

— Не…, сегодня на своих…, ну что там?

— Открытия научные ждут нас не на проторенных дорожках, они в основном там, куда никто не захаживает, куда никто не смотрит…, а впрочем…, их и под носом лежащими никто не замечает… — Ученый потер раскрытой ладонью переносицу, размял ее большим и указательным пальцем, будто всю ночь она держала тяжелые очки, и взглянув исподлобья на вошедшую, показал кивком головы на стопку листов формата «А» четыре:

— Вот что это, как думаешь? Пробегись взглядом, через пятнадцать минут пойдем к Буслаеву… У него, кстати, активность упала… — Начав быстро читать, не ожидая такого текста, женщина поинтересовалась, сквозь захватившие ее мысли:

— Это от куда?

— Наш «Гомер» всю ночь строчил…, хотя ребята говорят…, просто полулежал ничего не делая… В общем от него, и чего с этим делать, ума не приложу…

Перед глазами пробегали строки, будто бы диалога о возвышенном, призывающие к Богу, покаянию, «держании» своего ума в аду, прибегании к «смертной памяти», еще многое, о чем она никогда и не думала:

— Но тут о психиатрии то…, о психиатрии то вообще ничего!

— Во именно… Хотя весьма интересно…

— Мягко говоря…, а мне можно копию?

— И можно… и нужно…

Уже, идя по коридору, Лагидзе, в напряженной задумчивости, произнес:

— Наверное, это для монастыря было бы важно, а для нас…, если…, мы просто вложим в отчет об исследовании…, и все… Группу из таких уникумов нам не собрать, а без группы, то есть, без хоть, какой-то статистики, возможности сравнить и возвести в ранг закономерности или исключительности ничего путного не выйдет. Но что же с ним…, как взломать эту загадку? Как думаешь?

— Вам тут виднее, Захар Ильич, но то, что к этому нельзя подходить массово — однозначно, значит, необходимо изучать, как феномен…

— Феномен, то феномен…, только чем нам его… того?… — В подвале за открывшейся тяжелой дверью, вошедших встретили два великана с маленькими головами. Увидев Марину, они с радостью и даже детским восторгом подбежали к ней, как маленькие щеночки, произнося только одно слово: «Мааамааа»… — она улыбнулась, обоих погладила по голове, дав каждому по небольшой шоколадке, на что академик проиронизировал:

— Ага, еще штанишек на лямках не хватает и чепчиков на головах. Почему они к тебе так прониклись? Хотя, ты же единственная женщина, которая тут бывала…

Все вчетвером стояли у большого стекла, глядя на лежавшего совершенно без движения длинноволосого седовласого человека с широко открытыми глазами, «заметенными снегом». Подняв трубку с аппарата, Лагидзе произнес:

— Это я. Ну что там наш «Гомер», что-то он не шевелится?

— Нууу…, активность мозга почти ноль, только то, что поддерживает основные функции организма…, пульс 45, будто спит, давление 60 на 90, будто нормальное состояние гипотоника, вообще такое впечатление, что его кто-то за эту ночь подремонтировал, мы кровь посмотрели… — как у ребенка, хотя до этого все анализы за последние пол года…, ну в общем невероятное что-то…

— Принял…, наблюдайте, если что, сразу сообщайте…