Алексей Шерстобитов - Дневники обреченных

Душа:

— Ты их копишь?

Ангел:

— Копишь?

Душа:

— Ну собираешь, сравниваешь, как-то сопереживаешь, какие-то нравятся больше, чем другие?

Ангел:

— Незачем это делать, ведь все они выражают одно и то же… Да и их есть кому записывать в «Книгу жизни» каждого, как эпилог, жаль, что он почти всегда один и тот же, при таких разных стезях!..

Душа:

— И что же это «одно и тоже»?

Ангел:

— Или страх, что бывает в подавляющем большинстве случаев, либо, что случается очень редко — радость…

Душа:

— Радость?! Я испытала ужас и жуткий страх, осознав себя настоящей. Неужели есть души радующиеся разлучению со своими телами?

Ангел:

— А что тут необычного? Вот сейчас, когда ты поняла насколько мучительно тебе было в теле при жизни…, разве тебе удивительно? Разве ты не радуешься, что нет больше плотской тюрьмы, закончились искушения, испытания, необходимость принимать решения, разве не предвкушаешь ты встречу с Ним, тем более теперь, когда ты уже знаешь решение по тебе «частного суда» к радостной участи?

Душа:

— Сейчас да…, нооо…

Ангел:

— Я помню твой ужас…, но помню и покаяние — я никогда не испытывал такого, только лишь мысли о такой силе покаяния могут привести меня в великий молитвенный трепет, ведь я никогда не испытывал собственного! На это способен лишь человек!

Душа:

— А ты встречал того разбойника, которого распяли со Христом?

Ангел:

— Слава Богу!

Душа:

— Почему такое восторженное восклицание от этого событие осталось в тебе?

Ангел:

— После этого я закончил обретение навыка безгреховности. Ты еще сможешь почувствовать энергетику настоящего чужого покаяния — от такого вздрагивает вся вселенная! Вздрагивает так, что любой раскаянный грех слетает испепеленным с души раскаявшегося, но это и самое беззащитное его состояние, поскольку, как только демоны слышат и чувствуют это, то сразу стремятся напасть на этого человека, что бы снова завладеть им. И случается так, что человек, только раскаявшись, уступает их изощренным нападкам, впуская в себя еще больше греха, при этом совершенно не замечая, что происходит с ним. Обычно это случается через гордыню и тщеславие. О если бы человек раскаявшись, сразу забывая, никогда не возвращался к прежнему греху!..

Душа:

— Зачем забывать о хорошем — о случившемся раскаянии и о приведшем к нему, разве память об этом не приводит к новому покаянию о других проступках?

Ангел:

— Увы, человек очень быстро начинает гордиться собой и своими достижениями, он чуть ли не сам восклицает сам себе: «Какой же я молодец!», забывая, что сам ничего не может, даже хотя бы ненадолго сохранить чистоту раскаяния.

Душа:

— Так было с Иудой Искариотом?

Ангел:

— О да!

Душа:

— И какой была его…, та самая последняя мысль?

Ангел:

— Мысль?… Один ужас! Не знаю, как это передать словами… Он поддался отчаянию, увидел свою грязную сущность и чистоту божественности Христа, он узрел в нем Бога, хотя до этого не верил в Него…, но узрев и не поверил, что Христос его такого сможет простить…, а ведь нужно было пасть к ногам Бога Слова, как это сделал сердцем благоразумный разбойник, чудным образом уразумевший благодать…

Душа:

— Но все-таки он о чем ведь думал, этот разбойник, когда ты за ним пришел?

Ангел:

— Он не думал…

Душа:

— А что тогда?

Ангел:

— Душа распятого справа от Христа рыдал в состоявшемся покаянии, хотя отчаялась к концу жизни прийти к нему, она восторгалась от счастья, что скоро встретит Иисуса, но счастье это было не земное…

Душа:

— Почему так? Оба знали, и Иуда и разбойник на момент раскаяния, что Христос Бог, но поступили по-разному?

Ангел:

— Первый не умел любить, и не возлюбил, а потому не знал, что это такое, не понимал, что любовь Бога всепрощающа… Второй, несмотря на свою жизнь во зле, увидел любовь к себе страдающего Бога, осознал, что страдания эти за него…, впервые за него, кто-то отдал Себя на страдания — так родилась его любовь, через которую разбойник настолько возлюбил Христа, что если бы и был снят со своего креста, то никогда не смог бы заниматься прежним, но либо здесь же сораспялся Страдальцу, либо благовествовал бы до самой своей смерти, не отрекся, но принес бы себя в жертву этой Любви!

Душа:

— Как такое возможно?

Ангел:

— Почему ты думаешь, присутствовавшие очевидцы, испытавшие на себе, хотя бы мимолетную часть божественного страдания, что дано было по милосердию Божиему не всем, но избранным, стали исповедниками Христовыми? Тот же сотник Лонгин, тот же преступник Варрава, которого освободил Понтий Пилат вместо Христа, Симон Киринейский, помогший нести Крест к Голгофе, Иосиф Аримофейский, снявший Господа с Креста, и предоставивший Ему свой гроб — их коснулась Любовь Того, Кто страдал за них… Главное, что делает Любовь — соединяет… Об этой именно любви, назвав ее «красотой» и говорил, тот из людей, кто написал: «Любовь спасет мир»…