Алексей Шерстобитов - Дневники обреченных

Душа:

— Это я теперь знаю…, но и сейчас не ощущаю то же, что ты: ни совершенного блаженства, ни совершенного мучения, до Страшного Суда…

Ангел:

— Радуйся душа! Твой Частный суд — предшественник другого, определил тебя ни в место мрака для временной печали, но радостной участи, это значит, что покаяние твое принято, быв настоящим…

Душа:

— Но люди в него не поверили…

Ангел:

— Что люди! Грех неверия на них… Ты можешь молить за любого, но знаю, что души, даже гибнущие, просят Бога в основном за тех, кто молится Ему о них…

Душа:

— О мне никто на земле не молится, кроме одной женщины — той, кто смотрела за детьми того, с кем я была…, многие проклинают…

Ангел:

— Они «сыплют угли» на свои головы…, даже, если при жизни человек был достоин худшего…

Душа:

— У нас, кажется, мало времени…

Ангел:

— Здесь нет времени, угодное Богу вне этого понятия…

Душа:

— Ты будешь говорить от имени «смерти»?

Ангел:

— Нет, как можно говорить от лица того, чего нет — это будет ложь! Но я буду говорить о необходимости помнить о дне кончины, иначе живущие не поймут…, хотя им всегда нужен образ, а между тем, сами они так и не достигают подобие Божиего, имея только Его образ и индивидуальную личность, которую сами не умеют сформировать подобающей Вечности, настоящей по сути, полноценной в соответствии с данными Богом дарами, большинство, из которых утеряно или остаются недоразвитыми.

Душа:

— А не будет ли наше усилие впустую? Так не надежно выглядит сам путь и начало его, владение которых принадлежит свободе людей, которые и сути не замечают и сами не воплотить не могут?

Ангел:

— Ты душа! А все не можешь перестать сомневаться…, если, какая-то нить, лежит в руках Проведения Господнего, то ни одна из них не разорвется, пока не будет отпущена — уповай, помня, что все всегда было известно и все уже было до «того, как начло быть».

Душа:

— И знаю и умею, но помню человеков, переполненных сомнениями и подозрениями, помню, как сама гибла, но если я спаслась…

— Думай не о человеческом, а о Божеском, как и должно быть во все времена любому существу, в любом измерении и мире!

Не смерть приходит к человеку, а человек доживает до того момента, когда его существование более не имеет смысла с точки зрения Божиего Промысла. Смерть — не суть гибель, оба они не существа, но нечто проводящее и всегда имеющее продолжение. Мы не имеем возможности понимать глаголов мира духовного, его законов, понятий. Все, что мы говорим или думаем о нем на привычном нам языке, исходя из знаний, воззрений, но, прежде всего, отталкиваясь от своей ограниченности временем и пространством, мало общего имеет с действительным: «Если движение, перемена, переход от одного состояния в другое суть категории времени, то им нельзя противопоставлять одно за другим понятия: неподвижность, неизменность, непреходящесть некоей статичной вечности; это была бы вечность умозрительного мира Платона, но не вечность Бога живого. Если Бог живет в вечности, эта живая вечность должна превосходить противопоставление движущегося времени и неподвижной вечности» * (Лосский В. Н. «Очерк мистического богословия»).

Несмотря на вышесказанное, мы не можем остановить ни своего любопытства, ни желания, ни жизненно важной необходимости если не знать, точно, что не возможно, то хотя бы осознать: что здесь надежда, то там очевидность!..

Чтобы попытаться размыть страх человеческий, исходящий из взгляда на воображаемое, вместо того, что бы взирая на очевидное, ужасаться простой причинно — следственной связи своего вечного будущего с деяниями прошлого и настоящего при жизни, и появятся два дневника души с решенной временной участью в радости и «Встречного Ангела», написанные в одном повествовании, где душа — говорит от себя, а Ангел о смертном дне, стремлении человека к оному в полном непонимании своих действий, о кончине всегда оканчивающейся промежутком, отрезком, просто проходом или «дверью», как угодно или удобнее, имеющем начало от предполагаемого человеком при его земном существовании и окончание в очевидному для его души.