Хэрриет Эванс - Сад утрат и надежд [litres]

Вот несколько лекарственных трав для детей, Лидди. Эти травы растут на маленьком огороде.

Листья мяты можно растереть на языке при язвочке; ею можно лечить синяки и ранки.

Листья щавеля можно прикладывать при крапивном ожоге; он растет тут рядом, у него красные корни. Запомни! Корни, отваренные в уксусе, помогают от зуда и сыпи.

Тимьян с горячей водой помогает при расстройстве желудка .

Чего только не насмотришься, работая в ночную смену в больничном кофешопе «Коста», подумала Джульет, заказав кофе у немолодой женщины. Сама она выглядела ужасно – грязная, оборванная, дрожащая. Ее джинсы зацепились за ветку инжира, когда она побежала к дому, и порвались на коленке. Вдобавок она споткнулась и упала в грязь, оцарапала руку, и в коже застряли кусочки гравия. Она ожидала, что бариста скажет ей что-нибудь вежливое, посочувствует. Но та даже не взглянула на нее, просто кивнула, приняв заказ, отвернулась и стала готовить кофе.

Было пять утра. Джульет, дрожавшая от волнения и холода, пожалела, что не обнаружила этот кофешоп раньше. Ей даже не пришло в голову, что в больнице можно купить кофе. Как ей везло все эти годы, раз она никогда не имела дело с больницами, не считая рождения детей и редких обращений в «неотложку» из-за вирусной инфекции или порезов: тогдашние тревоги казались ей сейчас такими глупыми и преувеличенными. Как ей везло всю жизнь, черт побери. Теперь она это понимала. Все эти люди вокруг нее тоже попали в какую-то беду, у всех были свои печальные истории. Сломленные старые женщины, согбенные, с глубокими морщинами и пустыми глазами. Нормального вида мужчины – неужели их мужья? Или сыновья? Ждали, уткнувшись в свои телефоны. Еще доктора и сиделки, делавшие вид, что это была обычная очередь за кофе, как в любом обычном кофешопе вроде «Прет» на Пикадилли, где Джульет обычно пила по утрам кофе; бариста-итальянец пел там по утрам песни, и все заведение оживленно бурлило в начале нового лондонского дня. Здесь же все стояли в очереди, потому что у каждого случилась какая-то катастрофа. Либо болезнь, разраставшаяся в теле, либо быстрый взмах кистью, момент, которого так легко можно было бы избежать.

Она не отходила от Санди десять часов, с их приезда в больницу, не считая тех минут, когда доктор позвал ее в соседний бокс и объяснил, насколько все серьезно. Бокс был декорирован успокаивающими фото греческих храмов и пыльными искусственными цветами, розовыми лилиями, в наполненной гелем вазе. Кровоизлияние в мозг. Сломана рука и большая берцовая кость. Состояние тяжелое. Сцинтиграфия головного мозга. Интенсивная терапия. Все эти слова пришлось пересказать Мэтту, когда он приехал, и она обнаружила, что не понимала их. Она не знала точно, что такое большая берцовая кость, но не спросила у доктора – ведь у нее и так было слишком много вопросов.

Мэтт приехал в десять, девочки плакали, Айла – потому что безмерно устала, а Би – потому что не знала, что делать, но подозревала, что окружающие ждали от нее такой реакции. Сама Джульет понимала, что не должна плакать, а должна весело улыбаться, когда проснется Санди. Он всегда был таким веселым и улыбчивым мальчуганом, и для него будет стрессом, если он увидит свою мать обезумевшей от горя и рыдающей. Так что ей нужно было пересиливать себя, справляться с горем и ждать, что скажут врачи. Мэтт пока не мог отвезти девочек домой. Он хотел остаться в больнице, да и девочки тоже отказывались уезжать.

Где-то к полуночи Джульет пришло в голову, что она могла попросить помощи у своих друзей и что это был как раз такой случай. Она позвонила Онор по обычному телефону, потому что у них дома не было мобильного сигнала, но ей никто не ответил. Она оставила звуковое сообщение, рассказала о том, что случилось, и попросила кого-нибудь приехать и увезти девочек домой. Потом она позвонила Фредерику и сделала то же самое. Но и там тоже не ответили – конечно же. Все уже спали.

Санди ввели в медикаментозную кому, чтобы его мозг находился в покое и не перенапрягался, пытаясь справиться с травмами. Девочкам позволили один раз взглянуть на брата. В реанимации было очень холодно, но Джульет не замечала этого, пока не вышла за кофе. В лифте ее начала бить дрожь. Специальный лифт поднимал тебя сразу в реанимацию, не останавливаясь на других этажах, и тогда к тебе приходило понимание, как все серьезно.

Маленькая пухлая ручонка Санди с ямочками была ужасно холодной. Джульет могла потрогать только ее, потому что другая рука была перевязана. Она забеспокоилась.