Николя Матье - И дети их после них

– Ну и что теперь делать?

Стеф не знала. У нее было такое чувство, будто они с Клем встретились после долгой разлуки. Она улыбнулась подружке. Еще немного, и они бросились бы друг другу в объятия.

– Хочешь снова с ним увидеться?

– Нет. С этим все.

Во всяком случае, Стеф хотелось так думать. Она подошла к столику с картой-схемой, на которой были указаны основные объекты долины. Все было исписано несмываемыми маркерами. «Kurt Cobain for ever», «No Future», «Твою мать».

– Помнишь того пацана, прошлым летом? – спросила Стеф. – Ну он еще со своим кузеном был?

Клем не сразу поняла, о ком она говорит.

– Ну же. Они еще притащились на лодке к нам на пляж. Блин, ты еще крутила с тем, что постарше. Ну помнишь, дома у него, мамаша там была еще чокнутая?

– А, ну да. И что?

– Я недавно видела младшего.

– Это у которого глаз кривой?

Стеф кивнула. Пейзаж перед ее глазами состоял из одних развалин, старья, многонедельной смертной скуки, до боли знакомых лиц.

– Никогда не вернусь в этот дерьмовый городишко, – сказала она.

– При чем тут этот парень?

– Ни при чем. Я видела его тогда вечером в акваклубе.

– Что он там забыл? У них же нет ни гроша.

– Вкалывал. Он чуть не подрался с Роменом.

– Да уж, эти типы – просто цыгане какие-то.

– Вообще-то он здорово изменился.

– Постой, ты, надеюсь, не собираешься запасть на одного из этих жлобов?

– Да нет. Просто я говорю, что он здорово изменился.

Клеманс тоже встала. Она покрутила руками, чтобы размять плечи и немного проснуться. Несмотря на вечернее время, температура, казалось, собиралась еще подниматься.

– А кузен у него ничего, симпатичный, вообще-то.

– Главное – полный придурок.

– Брось, он просто красавчик. Супер.

– Ага, зато хата у него… Мамаша… Жесть.

– Ну так и что? Тот, другой? – спросила Клем.

– Не знаю. Есть в нем что-то такое.

– В любом случае через два месяца мы уедем, и они о нас никогда больше не услышат.

– Это точно, – отозвалась Стеф.

Она посмотрела на часы. Скоро шесть. Антони назначил ей свидание за старой электростанцией в девять. Может, она и пойдет. А что ей, в сущности, мешает?

Когда Хасин явился в кабак за отцом, народ пил там уже несколько часов. Он припарковался на почтительном расстоянии, решив, что лучше будет пройти остаток пути пешком. Он быстро понял, что происходит. Метрах в пятидесяти от него, прямо на проезжей части громко беседовали несколько растерзанных мужчин, едва державшихся на ногах. Установленные по случаю мероприятия столы были завалены пустыми пивными банками и тарелками. Белые бумажные скатерти пестрели коричневыми пятнами. В водостоках валялись пластмассовые стаканчики. Слышался женский смех. Внутри несколько голосов запели вступление к «Озерам Коннемары» [29] «Озера Коннемары» – песня французского певца и композитора Мишеля Сарду, посвященная этому ирландскому региону. – пам-папам-папапапам! – потом умолкли, уступив место веселому хриплому гомону.

Прежде чем войти внутрь, Хасин решил, что будет разумнее сначала взглянуть, что там делается. Народу в помещении было под завязку, все шумели, суетились, сильно пахло пивом, табаком, телами, разгоряченными алкоголем и теснотой. Он вошел туда, как в сауну, отыскивая одно-единственное лицо. И сразу попал в круговорот, потерялся в этом гвалте. Прикольно выглядели все эти принарядившиеся тетеньки с пунцовыми физиономиями, дяденьки в белых рубашках с распущенными галстуками, которые, развалившись на стульях, рассказывали друг другу анекдотики или обсуждали политику, от Бернара Тапи до Балладюра. Между столиками носились перевозбужденные дети, время от времени какая-нибудь мать ловила одного из них и отвешивала ему звонкий шлепок: «Нашел место скакать!» Но игра быстро возобновлялась. Все давно уже отказались от кофе, и теперь на столах светились кувшины с холодным пивом. Лоснящиеся, словно морские котики, официантки без конца крутились по залу, пополняя запас напитков или вытряхивая пепельницы «William Lawson» размером с десертную тарелку. За барной стойкой Кати намертво приросла к рычагам разливочной машины. Уже пришлось сменить бочонок. За день была получена полугодовая выручка. В колонках, настроенных на радио «Ностальжи», тихо пел свои «Holidays» Мишель Польнарефф. Где-то на глубине девяноста сантиметров под землей лежал человек. Его племянник несколько раз вставал, пытаясь провозгласить тост в память о нем. Теперь он спал в уголке, положив голову на голые руки. Подошвами Хасин чувствовал сопротивление липкого от пива пола.